Вирджиния Хенли - Дракон и сокровище
Элинор фыркнула и демонстративно отвернулась.
— Э-э-э, да вы так сильно сдали, что не сможете удержать в руках даже этот небольшой сосуд!
Элинор нехотя повернулась к нему и приняла кубок из его рук. Симон облегченно вздохнул. Ей необходимо было выпить горячей жидкости, чтобы согреться и избежать лихорадки.
— Как вам удалось найти меня? — спросила она.
— В этом мне помогла ваша рыжеволосая служанка из Одигема.
— Вот ведь скверное создание! Она наверняка подслушала мой разговор с сэром Рикардом! — возмутилась Элинор.
— Мне пришлось силой вырвать из нее эти сведения, — вступился за Бренду Симон, и Элинор почувствовала внезапный укол ревности. Неужто распутная камеристка успела соблазнить де Монтфорта? Она искоса взглянула на него, но лицо его оставалось непроницаемым.
— Почему управляющий и слуги из Одигема не пришли ко мне на помощь?
— Потому что не хотели рисковать своими шеями ради сумасбродной англичанки.
— Но вы же бросились разыскивать меня!
— Я — другое дело. Мною двигала любовь к вам.
— Вам так не терпелось опрокинуть меня на спину? — ядовито осведомилась она.
— Ну и язык у вас, миледи!
— Прежде, помнится, вам это нравилось.
— Мне нравится в вас все, дорогая, и я не удовлетворюсь легкой интрижкой. Вы должны принадлежать мне безраздельно!
— Я никогда больше не выйду замуж!
— Прежде чем отказывать соискателю вашей руки, миледи, дождитесь, чтобы он сделал вам предложение!
— Идите к черту! В соседней комнате есть кровать. Располагайтесь там! Избавьте меня от своего премерзкого присутствия!
— Я лягу там, где пожелаю! — С этими словами он постлал несколько одеял у очага и растянулся на них во всю длину.
Вскоре усталость взяла свое, и Симон задремал, подложив руки под голову. Через несколько минут он беспокойно заворочался и открыл глаза. Элинор не отрываясь смотрела на него. В глазах ее читались смятение, грусть и страх. Симон понял, какие чувства владеют ею и нежно улыбнулся сквозь подступавшую дремоту:
— Спите, дорогая Элинор. Пользуйтесь последней возможностью, чтобы выспаться вволю. Когда вы будете моей, вам станет не до сна!
27
Элинор разбудил дразнящий запах жаркого. Она открыла глаза и сладко потянулась. Симон склонился над очагом и поворачивал на вертеле освежеванного зайца, которого поймал в силок на рассвете.
— Простите, что я так заспалась. Нам надо немедленно собираться в путь, чтобы поскорее прибыть в Чипстоув.
— Вы еще слишком слабы, чтобы ехать верхом. Нам придется задержаться здесь до завтра.
— Почему это вы решаете за нас обоих? — вспылила Элинор.
— Потому что я — мужчина, а вы — женщина. Принимать решения надлежит мне. И так будет всегда!
Элинор не посмела открыто возразить ему. Она поняла, что ей придется добиваться своего другими, более изощренными способами. Она была готова к борьбе с ним, ей просто необходимо было противопоставить свое упрямство его железной воле, сво капризный и своенравный характер его упорству и твердости.
Она покорно приняла из его рук тарелку с жарким и, насытившись, мягко спросила:
— Вы позволите мне по крайней мере одеться, милорд граф?
— Разумеется, миледи! Я нагрел для вас воды. Можете помыться вот в этом корыте, —
указал он на деревянную лохань. — А я пойду нарублю еще дров, чтобы нам с вами хватило до завтрашнего утра.
— Но ведь мне не пристало находиться под одной крышей с вами столь долгое время! Что
подумают в замке?!
— Я уже сказал, что вы будете принадлежать мне, Элинор! Что подумают другие, меня не интересует. Пусть и вас это не заботит!
Он вышел из хижины, хлопнув дверью. Элинор оторвала от заячьей тушки еще один аппетитный кусок мяса и, быстро прожевав его, стала одеваться. На спинке стула висели ее шелковые чулки, которые — Элинор точно это помнила — она перед выездом на охоту поменяла на теплые, шерстяные, сушившиеся сейчас у очага. Что за чудеса? Неужели это Симон принес их сюда? Зачем? Недолго думая, она натянула их на ноги и, заслышав в сенях его шаги, быстро надела платье, юркнула под одеяло и притворилась спящей.
Симон наполнил принесенными поленьями ящик для дров. От его промокшей одежды по комнате распространился запах сырости. Он подошел к очагу и стал раздеваться. Элинор исподтишка наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы. Развесив свое мокрое платье на спинках придвинутых к очагу стульев, Симон вытянулся на одеяле у самого огня и вскоре заснул.
Элинор неслышно встала с кровати, закуталась в свой меховой плащ и выскользнула из домика. Оседлать отдохнувшую лошадь было для нее делом нескольких минут. Озираясь, она вышла из амбара и побрела вперед, ведя кобылу в поводу. Ее ноги глубоко проваливались в талый снег, с веток деревьев капало, и вскоре подол ее платья и меховой плащ промокли насквозь. Элинор с ужасом думала о том, что у нее может не хватить сил на то, чтобы вдеть ногу в стремя и подняться в седло.
Внезапно позади нее раздался звук тяжелых шагов. Симон настиг ее у самого края холма и обеими руками схватил за плечи:
— Черт возьми! Немедленно вернитесь в хижину!
— Я хочу в Чипстоув! — упрямилась она. — Посмотрите, на кого вы похожи! — Симон бросился за ней, не успев накинуть на себя даже плащ. Он босыми ногами стоял на талом снегу. Всю одежду его составлял тот самый чехол, что накануне вечером так изумил
Элинор.
— Попробуйте сказать еще хоть слово, и вы получите то, что заслужили, а может быть, и более того! — грозно произнес он.
По его лицу Элинор поняла, что он готов осуществить свое намерение и, если она не покорится ему, он может сделать все, что угодно… даже ударить ее. Она покорно побрела к хижине следом за ним. Симон расседлал лошадь и покрыл ее попоной.
Элинор была так напугана приступом ярости, охватившей Симона, что безропотно позволила ему раздеть себя. Он сдернул с нее плащ и бархатное платье. Она осталась в одних тонких шелковых чулках с подвязками и коротких панталонах. Сквозь тонкое полотно просвечивали черные волосы внизу ее живота.
— О Кэти! — воскликнул Симон. Недовольство на его лице сменилось откровенным восхищением.
— Нет! — крикнула она.
— Ни слова! — И Симон подхватил ее на руки и уложил на кровать. Когда он улегся рядом и прижал ее голову к своей груди, Элинор услышала отчаянный стук его сердца. На миг ей стало страшно, что он сейчас умрет от изнеможения. Но она тут же отогнала эту мысль, явившуюся к ней из прошлого, и нервно рассмеялась.
— Что ты, Кэти?
— Я… — прошептала она. — Я так надеялась, что мне удастся провести тебя, Сим…
Симон не мог налюбоваться ее стройным, точеным телом. Он неторопливо провел рукой по ее животу и бедрам, изо всех сил стараясь сдержать свою страсть. Элинор, возможно, и могла бы победить его упорство, но она была не в силах бороться с охватившим ее тело возбуждением. Она спрятала лицо у него на груди и обняла его за талию.
