София Нэш - Скандальная репутация
В комнате повисло молчание, такое напряженное и тяжелое, что Сильвия еще больше съежилась в своем кресле. Теперь она рыдала в голос.
— Нет, прошу вас, — взмолилась она и бросила испуганный взгляд на отца, который, пожалуй, только сейчас заметил, что младшая дочь тоже находится в комнате.
Прежде чем граф сумел вставить хоть слово, опять заговорил Люк:
— Леди Сильвия, в прошлый раз вы выбрали определенный курс, которым неуклонно следовали. Не думаете ли вы, дорогая, что можно испробовать и какой-нибудь другой?
Розамунда моментально бросилась на защиту. Она не могла видеть сестру такой несчастной.
— Оставьте ее! Да и при чем тут какая-то поездка в экипаже?
— Минутку! — Люк поднял руку. — Пусть скажет леди Сильвия.
Сильвия не сводила глаз со своих пальцев, которыми машинально водила по замысловатому узору на подлокотнике кресла.
— Генри сказал, что любит меня. Обещал, что сделает, как я скажу. Я сделала неправильный выбор.
Розамунда так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев.
— Я трусиха, — тихо сказала Сильвия, не глядя ни на кого. — Я не смогла признаться, что это меня видели на берегу в Перрон-Сэндс те ужасные люди. У меня не хватило смелости рассказать все даже Розамунде. Когда она решительно отказала Генри, я предложила ему подождать, чтобы убедиться… не имели ли наши скандальные действия последствий. Ведь я могла забеременеть. Мы решили подождать месяц. Чтобы было больше времени для принятия решения. Короче говоря, мы выбрали самый трусливый выход — не делать ничего. — Она понуро склонила голову. — Но потом, — она обернулась к Розамунде, — ты сама решила вопрос, сбежав в Шотландию с каким-то неизвестным, впоследствии оказавшимся чудовищем и садистом. После этого Генри сказал своему отцу, что хочет жениться на мне. Герцог пригрозил выгнать его из дому и лишить наследства, если он осмелится жениться на девице из семейства, в котором женщин так плохо воспитывают. — Сильвия покосилась на Люка. — Так что вы глубоко ошибаетесь, сэр. Ваш брат был вполне способен бросить женщину. Он не желал ни жить в бедности, ни пользоваться подачками моего отца. У Розамунды голова шла кругом.
— Ты любила Генри, — сказала она. Ей требовалось произнести эти слова вслух, чтобы поверить в них.
— Теперь уже не знаю, — вздохнула Сильвия, отводя взгляд. — Мне тогда не было и шестнадцати. Я была польщена вниманием и проявлениями любви самого красивого молодого человека в округе. Мы впервые встретились на прогулке. Он восхищался мной, а мне этого так не хватало. Это было захватывающее, волнующее приключение. — Она подняла глаза и постаралась поймать взгляд Розамунды. — О, дорогая, мне так жаль!
— Тебе жаль? Жаль? — Розамунде не хватало воздуха. Ее душил гнев, который, казалось, разлился по всему телу, так что даже кончики пальцев стали горячими. — Ты… ты обманула меня, свою родную сестру. Ты позволила мне жить с постоянным чувством вины десять лет! Ты вообще когда-нибудь собиралась рассказать мне правду? — Вздохнув, она с усилием проговорила: — Я тебя считала совсем другой.
— Ах, Роза, — выдохнула Сильвия, и слезы снова покатились по ее щекам. — Ты всегда возлагала на окружающих большие надежды. Я не была такой хорошей и правильной, как ты. И не могла быть. Но все же я тебя не предавала. Еще до того, как герцог положил конец всем планам Генри, я отказала ему, потому что ты моя сестра, и я люблю тебя. Разве это ничего не значит?
Розамунда чувствовала, как громко стучит в висках кровь. Щемило сердце.
— Пойми, если бы тогда ты сказала правду, мы бы вдвоем нашли выход. Ты бы отправилась с ним в Шотландию и вышла замуж. А я бы избежала ужасного брака.
— Да. Ошибки всегда хорошо заметны по прошествии времени, — прошептала Сильвия. — Я действительно очень сожалею о своем позорном поведении. Понимаю, что не в моих силах убедить вас думать обо мне лучше. И ненавижу оправдываться в том, чему нет оправданий.
— Браво, леди Сильвия, — вмешался Люк с улыбкой, правда, слегка кривоватой. — Нечасто удается стать свидетелем столь мужественного поступка.
— Легко быть честной, когда ничего не теряешь и не приобретаешь. Кроме того, я устала жить во лжи, — призналась она.
— Я должен поблагодарить вас за то, что вы облегчили мою душу. — Люк невесело усмехнулся. — Я всегда недоумевал, как удалось Генри не унаследовать самые очаровательные черты Хелстонов. Но теперь могу спать спокойно, зная, что он тоже следовал семейным традициям.
Граф Туэнлин покачнулся. Люк подхватил его под руку и усадил в кресло. Подальше от Сильвии.
— Боже мой, — простонал несчастный отец. — Неужели я был настолько суровым, что ни одна из вас не доверилась мне, не позволила помочь? Вы обе боялись, что…
— Нет, — перебила Сильвия, — все намного проще. Я совершила нечто постыдное, и боялась, что лишусь доброго отношения семьи и подвергнусь публичному унижению. Такая мысль была невыносимой. Поэтому я выжидала, позволяя действовать другим. Тому, кто сильнее меня… родной сестре.
Розамунда опустилась на колени рядом с креслом и взяла Сильвию за руку, стараясь подавить охватившее ее возмущение.
— Думаю, на каждом из нас лежит доля вины. Я была бескомпромиссной и слишком гордой девчонкой, действовавшей импульсивно во вред себе и своей семье.
— А я, — вздохнул граф, — позволил постороннему человеку разрушить жизнь двух моих дочерей. Его светлость по моему настоянию сообщал о вашей жизни с Бердом. Никогда себе не прощу, что сам не предпринял более настойчивых попыток узнать, как вы живете.
— Ты пытался… — начала Розамунда, впервые испытав некое подобие радости.
Отец продолжил:
— Один раз я написал вам письмо в надежде на примирение, но не получил ответа. И тогда я… — Но я не получала никакого письма!
— Теперь я это понимаю. А тогда твой муж нанес мне визит и сообщил, что, по вашему общему мнению, мои чувства несколько запоздали и вы предпочитаете разорвать все связи. Он сказал, что ты очень счастлива, став хозяйкой собственного дома, и больше не хочешь, даже мысленно, возвращаться в прошлое. И еще Берд передал мне послание герцога Хелстона, в котором его светлость сообщал, что, как мировой судья, поддержит требование Берда оставить вас в покое. Он напомнил мне о законах брака и о праве мужа заботиться о жене и предложил держаться как можно дальше от земли Берда. В общем, я везде получил от ворот поворот. Клянусь, я бы немедленно приехал и убил мерзавца, если бы только знал…
У Розамунды потеплело на душе.
— Алфред сказал, что ездил к тебе, чтобы попробовать помириться. Вернувшись, он пожаловался, что его попросту выгнали, что отец от нас официально отрекся и отныне нам запрещается приезжать в Эджкумб и общаться с любым членом семьи. Мы с Сильвией были так обижены, что даже боялись появляться в деревне и в любом другом месте, где могли вас встретить.
