Дебби Маццука - Воин Островов

Что касается Ламона, то Эйдан подозревал, что тот, как только залечил свои раны, залег на дно и ждал возможности самому захватить Лахлана. А для Урсулы и ее брата одержимость Ламона местью была только на руку.

Коннор и Каллум скакали рядом с Сиреной и отвлекали ее от тяжелых мыслей разговорами.

— Теперь главное — осторожность. Мы всего в нескольких лигах от Гластонбери, — сообщил Каллум.

Сирена кивала, поглядывая на Коннора, который всю дорогу молчал.

— Коннор, я сожалею, что мне пришлось так обойтись с вами, — сердито проговорила Сирена. — Но как мне еще было поступить? У меня не было выбора.

— Вы могли бы все рассказать мне, вместо того чтобы бить меня по голове.

— Но я не била вас по голове. Я только…

И, не найдя подходящих слов, Сирена потянулась к горлу Коннора, чтобы продемонстрировать.

Тот сердито хлопнул ее по руке.

— Вы действительно сошли с ума!

Под хихиканье Эйдана Сирена вновь устроилась в седле.

— А что вы сделали с тем парнем, который кричал, как девица? — спросил Коннор. — И почему бы не показать все это на лорде? Вряд ли ему бы это понравилось.

Каллум закатил глаза.

— Послушай, Коннор! Леди Сирена спасла тебе жизнь.

Коннор, соглашаясь, кивнул.

— Если не возражаете, — произнес Эйдан, — мне надо поговорить с Сиреной.

Он дернул повод, и конь легко ушел вперед. Сирена проделала то же. Она вдруг подумала, что Эйдан хочет поделиться с ней планом действий, поскольку их поход напоминал самую настоящую военную кампанию. Сирена с растущим беспокойством наблюдала, как он показывал, куда идти — всем, кроме нее. Что ж, мнение Эйдана относительно женщин на поле боя она уже знала.

У самой вершины холма она поравнялась с Эйданом, и тот внезапно остановился. С минуту он изучал открывшуюся внизу изумрудную долину, словно не замечая присутствия Сирены.

— Посмотри туда, — указал он Сирене куда-то вдаль. — Видишь башню там слева?

Сирена прикрыла глаза от солнца и действительно вскоре увидела высокий шпиль. Она кивнула.

— Вот там они держат Лахлана и Давину.

Сирена сжала кулаки на поводьях. Как ей хотелось прямо сейчас, не дожидаясь сумерек, спуститься вниз и самой все закончить.

Эйдан потянулся в седле и положил ладонь на ее руку.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, мой ангел. Поверь мне, уже этой ночью Лахлан будет с нами, и весь этот кошмар останется позади.

Сирена чувствовала, как ее грудь заполняет тянущая боль. Проще всего было бы сказать себе, что это страх за жизнь Лахлана, переживания за успех его освобождения, но правда была в другом, и Сирена это знала. Знала, но боялась себе признаться. Она уже давно поняла, что полюбила Эйдана если не с первого взгляда, то в первый день знакомства. Сирена боялась того, что после спасения Лахлана ее жизнь уже не будет прежней.

Хочет она того или нет, ей придется возвратиться домой, а значит, расстаться с этим презираемым в ее королевстве миром смертных.

Эйдан внимательно посмотрел на Сирену.

— Ты все время молчишь. Что случилось? Ты заболела?

— Нет, я в порядке, — заставив себя улыбнуться, ответила Сирена. — А теперь скажи, что буду делать я? А то все знают, что делать, а я — нет.

Эйдан усмехнулся и провел пальцем по щеке Сирены.

— А ты будешь со мной. Ты же знаешь, что я никому так не доверяю, как тебе.

От обиды Сирена не знала, что сказать.

— К тому же, — продолжил Эйдан, — мне не хотелось бы, чтобы ты в этом участвовала.

— Но ты не можешь…

Эйдан приложил палец к ее губам.

— Я знаю. Но мне нужны ты и твой меч. Никому не ведомо, с чем мы там столкнемся. Конечно, Дэвид рассказал нам немало о Джариусе, но мы ничего не знаем о тех, кто еще здесь находится. Джон Генри почему-то уверен, что в этом замке, кроме врагов, он встретит и сторонников, но я не хотел бы ступать на такую зыбкую почву.

Сирена окинула взглядом небольшой отряд. Дэвид, слуга из того дома, смущенно отвел взгляд и теперь общался с еще одним из новеньких, которого Сирена также видела в большом зале той ночью.

— Эйдан, по-моему, мы не должны доверять Дэвиду. Он посматривает на меня, словно замышляет что-то.

Эйдан удивленно поднял брови.

— А какой мужчина, по-твоему, не посматривает на тебя? Чтобы на тебя не смотрели, тебя следует нарядить в необъятные клетчатые штаны Коннора.

Сирену искренне позабавила мысль о том, что Эйдан ревнует ее к мужским взглядам. Однако внутренний голос подсказывал ей, что Дэвид смотрит на нее далеко не из мужского любопытства.

— Кстати, скакать на лошади практичнее в бриджах, чем в платье, — заметила в ответ Сирена.

— Хорошо, я найду для тебя бриджи, когда мы поедем в обратный путь. Правда, как муж, не хотел бы этого.

— Мне кажется, что они потребуются мне намного раньше, — рассмеялась Сирена.

Уголок рта Эйдана дернулся.

— Если ты будешь настаивать на своем участии, мне придется придумать дело и для тебя.

— Обещаю вести себя хорошо, — ответила Сирена. — А теперь скажи мне…

Эйдан наклонился к Сирене и страстным поцелуем закрыл ей рот. Его пальцы нежно легли на ее густые волосы, и последовал второй поцелуй. Сирена готова была поклясться, что почувствовала в этот момент любовь, о которой не могла и мечтать.

— Ты разочаруешь меня, если будешь обращаться ко мне с такими просьбами, — проговорил Эйдан. — Вчера вечером ты…

Сирена смущенно пискнула и прикрыла ладошкой рот Эйдана.

— Тише, нас могут услышать!

Эйдан рассмеялся:

— Ну не притворяйся сердитой! Если бы ты действительно сердилась, твой меч горел бы красным.

Сирена посмотрела на меч. Он, как всегда, светился желтым.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой меч отражает твои чувства, я заметил. Когда ты сердишься, он горит красным, а когда счастлива, как сейчас, желтым. А каким он бывает, когда тебе грустно?

— Синим, — рассеянно ответила она.

Неужели Эйдан прав? Неужели Нуй лишь передавал ее эмоции, не имея ни собственного настроения, ни собственной силы? Не может такого быть!

— А почему ты теперь беспокоишься? По крайней мере, тебе не удастся скрывать от меня свои чувства, пока с тобой меч…

— Увы, скоро все закончится, — призналась Сирена. — Это меч власти. Лишь тот, кто правит на Волшебных островах, может носить меч Нуады. Я лишь храню его.

Она попыталась представить себе, что когда-нибудь ей самой придется передать меч правителю, и она поняла, что не сможет этого сделать. Ведь он был больше, чем меч власти. Без него она не стала бы воительницей.

— Значит, тебя волнует, что наступит момент, когда тебе придется передать его?