Дебби Маццука - Воин Островов
Мягкие руки Сирены скользнули по плечам и рукам Эйдана, и он застонал. Шелковистые локоны ее волос щекотали нос. Эйдан с наслаждением вдыхал их аромат. Сирена намыливала Эйдана мылом с опьяняющим ароматом лаванды.
— Тебе больно? — неожиданно спросила она, заметив, как напряжена его шея.
Ее голос был низким и хриплым от страсти.
— Нет, — ответил Эйдан, разжав зубы.
На мгновение ему показалось, что Сирена хихикнула. Он открыл один глаз и увидел, что она просто улыбается ему.
— Присядь пониже, — сказала Сирена, — и я помою тебе голову.
— Осторожнее с затылком, он все еще болит у меня, — проворчал Эйдан.
Голова действительно болела, что так не вязалось со сладкой истомой, которую дарили прикосновения Сирены. Сама того не зная, она просто сводила его с ума!
— Бедный мальчик, — проговорила нараспев Сирена, словно действительно купала ребенка.
Она наклонялась, чтобы намылить его волосы, и ее полные груди тяжело ложились то на плечо, то на щеку Эйдана.
— Еще долго? — спросил он, когда сосок, озорно скакнув ему между губ, столь же быстро выскочил.
— Я не закончила, но уже скоро, — сказала Сирена и встала.
Эйдан чуть не поперхнулся.
— Подожди, не уходи, — попросил он.
Сирена наклонилась и принялась мыть Эйдану ноги. Волосы золотистой пеленой скрывали ее лицо, но Эйдан видел, как дрожат ее тонкие плечи.
«Все, больше ни слова!» — решил Эйдан, понимая, что его слова только ранят Сирену.
Сирена встала и в знак того, что закончила, провела рукой по внутренней части бедра Эйдана. Не открывая глаз, он снова застонал. Ласки Сирены становились все изощреннее. Эйдан открыл глаза и увидел веселые искорки в глазах Сирены.
— А ты и в любви знаешь толк, — сказал Эйдан.
Сирена с улыбкой наклонила голову и прижалась губами к жезлу, пульсирующему от напряжения. Эйдан положил руку ей на голову, поощряя.
Не в силах больше сдерживаться, он схватил Сирену за талию и затащил в кадушку, разбрызгивая на пол воду. Он сорвал с нее накидку.
— Не могу больше, мой ангел! — воскликнул он, пряча лицо в ложбинку между тяжелыми грудями.
Сирена нащупала рукой его копье и, приподняв бедра, сама оседлала его тугим и горящим отверстием. Эйдан совершил толчок бедрами, чувствуя, как его жезл погружается в тугую горячую плоть Сирены. Страх за завтрашний день и за брата постепенно проходил.
Глава 24
Сквозь густой туман сна Сирена услышала приглушенные сердитые мужские голоса.
Это всего лишь сон…
Она нежилась в теплых объятиях Эйдана, который заботливо укрыл тяжелым покрывалом ее голое плечо.
— Убирайся из моей комнаты, Джон Генри! Ты разбудишь мою жену! — услышала Сирена сквозь сон низкий голос Эйдана, и горячее дыхание скользнуло по ее щеке.
С трудом открыв глаза, Сирена увидела у стены три неясные тени.
— Эйдан, что?..
— Спи, мой ангел, — проговорил Эйдан и погладил под одеялом ее руку.
Сирена почувствовала, как влажные губы Эйдана коснулись ее лба.
Когда Сирена протерла глаза, она разглядела троих мужчин. Один из них, высокий и худой, держал у горла Эйдана острие меча.
— О… — сумела лишь вымолвить Сирена.
Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Эйдан же стоял, не шелохнувшись.
— Не двигаться! — прозвучала команда светловолосого. Он дернул головой в сторону Сирены, и пшеничный локон упал на его лоб. Внезапно в светло-голубых глазах светловолосого мелькнуло смущение, и он опустил лезвие. — А я и не знал, что ты женился.
— Да, женился. А теперь выйди из комнаты. Я должен одеться. А затем…
— А затем ты скажешь мне, где моя жена!
Сирена подняла на Эйдана недоуменный взгляд, в ответ он лишь кивнул. После бурной любви они проболтали полночи, и Эйдан без утайки рассказал ей и о своем кузене, и о Давине. Сирена узнала также, что пришлось пережить Лахлану из-за его происхождения.
Муж Давины, как уже поняла Сирена, еще мгновение смотрел на Сирену, и она увидела в его глазах беспокойство. «Давина не права, — подумала Сирена. — Муж ее действительно любит».
— Ваша мачеха и ее брат увезли Давину в Гластонбери, — ответил Эйдан.
Джон Генри тяжело опустился на кровать и жестом отпустил своих спутников.
— Она бросила меня, — обреченно произнес он, когда дверь за его людьми захлопнулась.
— Да нет же, ее силой увезли Ламон и его люди.
— Что произошло, Эйдан? — спросил заметно успокоившийся Джон. — Я прибыл из Уайтхолла и обнаружил, что мой дом разорен, а жена похищена! А кто этот Ламон, о котором вы говорите?
В ответ Эйдан устало вздохнул:
— Джон, скоро мы с Сиреной отправляемся в Гластонбери, где этот ублюдок держит вашу жену и моего брата Лахлана. Когда мы возвратимся, я все вам расскажу.
Сирена представила себе, что придется рассказать Эйдану, и не позавидовала ему. Еще она почувствовала прилив жалости к Джону Генри.
Их окружала живописная сельская местность, и если бы не мысли о том, что они увидят в конце пути, то поездку можно было бы назвать превосходной. Наступал благодатный вечер, но ни он, ни терпкий мускусный аромат осени Сирену не успокаивали.
Обернувшись, она посмотрела на Эйдана. Он ответил ей ободряющей улыбкой, его кузен молча скакал рядом и, кажется, ничего не видел. Сирене оставалось лишь гадать, как трудно этому человеку было принять то, что рассказал ему Эйдан. А еще, наверное, он был потрясен тем, как много произошло, пока он ездил по делам. Конечно, знай он все это, он мог бы попробовать остановить Джариуса. Но Сирена была уверена, что в одиночку он бы наверняка погиб.
Конечно, теперь это были никому не нужные рассуждения, поскольку они были вместе и знали, что Лахлан в предместьях Лондона. Джон Генри рассказал Эйдану о своем отце, лорде Гамильтоне, который умирал у него на глазах. Знавший о Волшебном королевстве Эйдан про себя предположил, что лорд Гамильтон, видимо, также знал о принадлежности к ним Лахлана и цеплялся за надежду, что племянник сможет излечить его.
Джон Генри узнал эту историю от отца, но думал, что это бред старика, и потому отказался писать Эйдану, приходившемуся ему кузеном. А вот Урсула, видимо, поверила. Эйдан и Сирена знали всю подноготную ее интереса к Лахлану, и она, увы, не имела никакого отношения к лечению умирающего мужа.
Эйдан полагал, что это Урсула уговорила Лахлана приехать к ним, и догадывался, насколько тяжело для Сирены было узнать, что ее брат пострадал из-за того, что имел отношение к Волшебному королевству. Но хуже всего было то, что это он, Эйдан, был повинен в том, что Лахлан поехал в Лондон один.
