Джулиана Грей - Как покорить маркиза
У Стефани навернулись слезы на глаза. Она опять подвергает его опасности, но ее храбрый рыцарь все равно пойдет на все, чтобы поймать и обезвредить врагов. Ради нее Хэтерфилд готов даже на убийство. И готов сам умереть. Да, она с радостью пройдет с ним всю жизнь, даря свою любовь, откажется ради этого от короны и права на престол, родит ему детей и будет до самой смерти радовать его своей улыбкой, отдавать свое тело. Но все это не окупит того, что Хэтерфилд уже сделал для нее.
Внезапно дверь в библиотеку распахнулась и с грохотом ударилась о стену.
Стефани выпрямилась и спрятала фотографию за – спину.
Перед ней стоял герцог Сотем. Его взгляд метал громы и молнии. Седые волосы торчали в разные стороны, а ладони были сжаты в кулаки.
– Мадам, кто вы такая? – грозно прорычал он. – И что делаете в моей библиотеке?
Но Стефани была принцессой Хольштайн-Швайн-вальд-Хунхоф, дочерью кронпринца Рудольфа. Она танцевала с кайзером, общалась с русским царем на официальном приеме и сказала ему, что икра с Каспийского моря ей не понравилась. Она победит этого пухлого английского герцога, даже если одну ее руку свяжут за спиной.
С другой стороны, Сотем вскоре мог стать ее свекром. И Стефани решила ему об этом рассказать:
– Тише, сэр. Не кричите на вашу будущую невестку.
– Что?!
– Конечно, сейчас неподходящий момент для такого признания. К тому же Хэтерфилд, наверное, хотел бы сам сообщить вам об этом. Но все получилось именно так.
Он шагнул к ней и остановился рядом. Его лицо стало белым, как у покойника. Голубые глаза, светлее, чем у Хэтерфилда, со страхом и недоумением смотрели на нее. Стефани заметила, что они покраснели и за изумлением прятался ужас поражения.
– Это ложь! Вы не имеете права так говорить! Мой сын обручен с леди Шарлоттой Харлоу. Мы сейчас собираемся объявить об этом.
Стефани подняла брови. Так делала мисс Динглби, когда она подавала гувернантке второпях написанное сочинение и просила отпустить ее поиграть в саду.
– Поразительно. А вы сообщили об этом факте самому Хэтерфилду? Думаю, он немало удивится.
Герцог не выдержал и стукнул кулаком об стол.
– Как вы смеете разрушать этот союз?! Лишать моего сына счастья! Думаете, что наряд шлюхи и распутные манеры помогут…
– Лишить его счастья? Теперь мой черед спросить вас – как вы смеете такое говорить? Ведь это вы чуть не лишили сына всего, вы и ваша подлая жена. Ведь вам известно, что она с ним сделала? Или вы прятали голову в подушку и твердили, что причина ее полночных хождений по дому – это проблемы с желудком? Срочная необходимость уединиться в будуаре и ответить на письма?
– О чем, помилуй Бог, вы говорите? – прошептал – герцог.
– Это вы чуть не погубили его. Ваша жена едва не лишила его нормальной жизни, а вы никак ей не помешали. Вы не выполнили главный долг отца – не защитили собственного сына. А он всю жизнь страдал из-за этого, не говоря ни слова, не упрекая вас ни в чем. Леди Сотем хорошо постаралась, пытаясь замарать его душу, но только ей это не удалось. Хэтерфилд оказался слишком хорошим и слишком сильным для нее.
– Это неправда.
– Нет, правда. Вы ведь всегда знали об этом в глубине души? Гореть вам в аду! – Стефани наклонилась к нему. – Если вы попытаетесь опять ранить его, если эта ужасная женщина хотя бы заговорит с ним, я вас уничтожу, понятно? Вы не знаете, на что я способна.
– Убирайтесь вон. – Но властные ноты исчезли из голоса герцога. – Вам тут не рады.
– Хорошо. – Стефани вытащила фотографию из-за спины и вложила ее Сотему в руки. – Вы просто посмотрите на него. На его улыбку. И подумайте о том, чего ему стоило так улыбаться. Он ваш сын. Вы были нужны ему тогда. – Ее голос стал тихим, почти просительным. – Вы нужны ему и сейчас.
С этими словами Стефани ушла, оставив герцога одного. Он стоял рядом со столом, держа фотографию в руках, с выражением полного смятения на лице.
Стефани в изумлении остановилась на мраморных ступенях лестницы.
Горстка людей, которую она оставила час назад, за это время разрослась в целую толпу. Внизу двигался целый калейдоскоп из шелковых платьев всех цветов радуги, драгоценные камни вспыхивали в ярком свете ламп, звуки смеха и громкого разговора поднимались вверх, к куполу из разноцветного стекла над головой. Маскарад леди Сотем все-таки увенчался успехом.
Значит, Стефани не надо будет прятаться.
Она спустилась вниз и погрузилась в запахи духов, пудры и пота. Идти сквозь толпу было почти невозможно. Стефани кое-как протискивалась между плечами в черных фраках и глубокими декольте, улыбалась своей самой ослепительной улыбкой и каждую секунду просила прощения. Одной даме она наступила на ногу и тут же рассыпалась в извинениях, но та, похоже, даже этого не заметила, настолько ее увлек разговор с подругой о музыке.
Стефани попробовала идти дальше. Она смотрела по сторонам, пытаясь отыскать золотистые волосы Хэтерфилда или розовые страусиные перья леди Шарлотты. Маски были далеко не у всех гостей. Наверное, многие сняли их из-за жары. Стефани пыталась поменьше вдыхать влажный, слишком ароматный воздух. Ей никогда не нравились длинные, скучные балы и приемы, и она при первой же возможности убегала на свежий воздух, в сад вокруг дворца. Эмили тоже следовала ее примеру, захватив с собой кусок торта и шампанское. Они располагались под кустами роз и устраивали свой тайный – пикник.
Эмили. Сердце Стефани болезненно сжалось. Если – сегодня все пройдет благополучно, им больше не надо будет прятаться. Она вновь сможет открыто обнять сестру. Все станет как раньше, только лучше, потому что рядом с ней будет Хэтерфилд. А рядом с Эмили – Эшленд. Какая прекрасная жизнь их ожидает! Главное – продержаться одну ночь.
Ей понадобилось почти четверть часа, чтобы попасть из холла в бальный зал. Здесь толпилось множество народа. Музыканты играли очередной вальс, но никто не танцевал. Для этого тут было слишком тесно. Стефани встала на цыпочки и стала оглядывать зал. Похоже, Хэтерфилда и леди Шарлотты здесь нет.
Кстати, а где в этой толпе сама герцогиня Сотем?
– Добрый вечер, – произнес мужской голос. Он раздался так близко от уха Стефани, что чужое дыхание коснулось ее щеки.
От неожиданности она вздрогнула и повернулась к – нему.
– Боже правый, сэр! Кто вы такой, черт побери?
Мужчина был высоким и широкоплечим, как Хэ-терфилд, с густыми темными волосами и тонкогубым ртом. Его брови высоко поднялись над изящной черной маской.
– Какое грубое выражение! Вы – друг герцога и герцогини? Или знакомая их сына? – Он сделал заметное ударение на слове «знакомая», придавая ему совсем уж непристойное значение.
