Дженнифер Эшли - Ее первая любовь
– Сахиб! – Человек задыхался. – Сахиб, это я, Махиндар!
«Врешь!» Махиндар был добрым и великодушным, а этот – исчадием ада. Эллиот задушит его, как котенка, чтобы он никогда больше не смел произносить имя Джулианы.
– Эллиот!
Ее голос донесся до него из сна, который хранился в глубине памяти. Надо было успокоиться, расслабиться, погрузиться в дрему и никогда не просыпаться.
Но он продолжал бодрствовать. Он должен был бежать отсюда. Вернуться домой. К ней.
Чьи-то руки, такие же сильные и большие, как у него, схватили Эллиота за запястья, пытаясь ослабить захват на горле противника. Потом Эллиот почувствовал прикосновение других рук – нежных, женских. Он узнал их, тронутый до глубины сердца.
– Эллиот. – Ее голос прозвучал музыкой.
Тьма раскололась. На него обрушился свет, подхватил и закружил. Из света возникли лица и голоса. Молодой шотландец испуганно смотрел на него широко открытыми голубыми глазами, темное, решительное лицо женщины, глаза человека, который в любой миг был готов прийти к нему на помощь, и прекрасные, небесно-голубые глаза Джулианы. Она не пыталась разжать захват его рук, только гладила и умоляла.
Реальный мир обрел устойчивость, головокружение прекратилось. Эллиот находился в столовой собственного дома. Его слуга Махиндар лежал спиной на столе, а он держал слугу за горло.
Эллиот быстро отпустил беднягу. На него накатила тошнота, во рту появился вкус желчи.
Джулиана была рядом. Она обвила его руками. Эллиот задрожал. Ему захотелось схватить ее в охапку, прижать к себе, но он не мог себе этого позволить. Он был болен.
– Нет, – прохрипел Эллиот.
Он вырвался из ее объятий и отстранился. Кашляя, Махиндар поднялся со стола. Ему помогала насупившаяся Чаннан.
– Не волнуйтесь, сахиб, – с трудом проговорил слуга. – Со мной все будет в порядке.
Не будет! На горле Махиндара уже проявились синяки, он натужно кашлял.
К черту! Эллиот повернулся к ним спиной и, широко шагая, вышел из комнаты. Хэмиш стремительно отскочил в сторону при его приближении.
О Господи! Он перепугал их до чертиков. Что неудивительно. Эллиот убил бы Махиндара, если бы им не удалось вывести его из ступора.
А что было бы, если бы вдруг под его руками оказалось горло Джулианы? Или Прити? В какое чудовище он превратился!
Эллиот слышал, как вслед ему что-то кричала Джулиана. Он не остановился и вышел в надвигающиеся сумерки, под дождь, который как раз начался.
Джулиана кинулась за ним. Махиндар, поддерживаемый Чаннан, тяжело опустился в кресло.
– Не надо, хозяйка, – с трудом выговорил индиец. – Я же вам говорил, что в таком состоянии лучше не мешать ему.
Вечер был темнее обычного, тучи закрыли небо, дождь пошел всерьез.
Эллиот шел быстро, нагнув голову. Из парка выскочила Рози – рыжий сеттер и побежала за ним. Эллиот не повернул головы, чтобы приветить собаку. Он продолжал идти вперед, постепенно исчезая в темноте.
– Нет, я не могу позволить ему уйти, – возразила Джулиана. – Не останавливай меня, Махиндар. Нельзя оставлять его одного.
Махиндар не знал, что ответить, и Джулиана выбежала из комнаты. Она обратила внимание, что Чаннан не стала останавливать ее. По выражению ее мудрых глаз было видно, что та согласна с ней.
Джулиана выскочила под дождь. Через несколько шагов она сообразила, что ничего не накинула на себя и не переобулась и идет через грязь и сырость в платье для чаепития и легких туфельках.
Но разве это важно? Она подобрала атласные юбки и побежала.
Дождь моросил на ее непокрытую голову и открытые плечи. Он был не сильный, но вполне достаточный для того, чтобы быстро промокнуть.
Эллиот шел широким шагом. Джулиана задохнулась, едва поспевая за ним бегом. Корсет стягивал грудь и мешал дышать.
Эллиот пошел не вверх, в горы, как сначала предположила Джулиана, а по узкой, довольно опасной тропинке двинулся к реке. Эллиот держал путь к деревянному мосту, через который Хэмиш перевез их, подвозя со станции в первый день.
Наконец Джулиана сообразила, куда он направлялся. Она быстро потеряла его в наплывавшем тумане. Влажное облако поглотило тропу и деревья вокруг. Теперь, сколько Джулиана ни всматривалась, она не могла различить в отдалении его светловолосую голову и колыхавшийся на ходу килт.
Из тумана вдруг вынырнуло рыжее пятно. Рози подскочила к Джулиане и завиляла хвостом. Собака обежала ее вокруг и снова умчалась в туман.
Сердце Джулианы глухо заколотилось. Она пока могла видеть, куда ставить ноги, но туман становился все гуще. Уже очень скоро ей пришлось идти вслепую. Конец дороги упирался в темноту.
Услышав, как Рози зашлепала по деревянному настилу, Джулиана испытала прилив сил. Мост вздымался высоко над водой. Далеко внизу с громким шумом бежала река.
Джулиана увидела неясные очертания фигуры Эллиота на мосту. Он стоял лицом к перилам, его килт казался светлым пятном в темноте. Подхватив юбки, чтобы не вымокнуть совсем, Джулиана бегом преодолела несколько последних футов.
Глава 29
– Эллиот!
Казалось, он не слышит ее. Эллиот так и остался стоять лицом к реке, вцепившись в перила. Джулиана бросилась к нему, через тонкую подошву туфель ощущая под ногами жесткие доски.
Ее платье превратится в лохмотья, Чаннан укоризненно покачает головой. Но Джулиане было все равно. Она сама порвет платье в клочья, чтобы больше никогда не видеть его. Чтобы больше ничто не напоминало ей о том моменте в столовой, когда ее красавец муж вдруг испытал такой приступ ужаса, что сбежал от нее.
– Эллиот! – Она задохнулась.
Он поднял на нее глаза. Его лицо было таким суровым, что у нее оборвалось сердце.
Джулиана испугалась, что он опять убежит от нее. Но Эллиот только оперся на перила и повесил голову.
– Джулиана, я не могу.
В его словах было столько отчаяния! Она сделала последний шаг и, оказавшись вплотную к нему, взяла его за запястье.
– Ты сможешь. Я помогу тебе.
– Ты ведь видела, что я натворил. Я делал это и раньше. Я делаю людям больно. Невинным людям! И не могу остановиться.
– Сможешь, я знаю. – Она погладила его по руке. – Сможешь. Со временем. Кто-нибудь серьезно пострадал от твоих припадков?
Эллиот отвернулся и на миг закрыл глаза.
– Нет, но я был близок к этому. Видела, что я сегодня сделал с Махиндаром?
– Но ты всегда останавливался сам. Что-то внутри подсказывает тебе, что существует граница, которую нельзя переходить.
– Я останавливаюсь, потому что кто-то, например Махиндар, удерживает меня. Или ты.
