Дженнифер Эшли - Ее первая любовь
Инспектор Феллоуз уехал, забрав с собой подозреваемых. Он довезет Далримплов до ближайшей тюрьмы, где проведет слушание по обвинению их в шантаже, а убийца доедет с ним до Эдинбурга. Феллоуз, Эллиот и Макферсон занимались и телом второго убийцы, лежавшим в подвале дома. Его доставят в Лондон и передадут семье. И во всем этом Джулиана принимала деятельное участие – помогала, советовала, делала короткие записи в своем блокноте. Вся такая изящная, деловитая, невозмутимая и любимая!
Сейчас Джулиана сидела на дальнем конце обеденного стола. Дом наконец опустел. На ней было голубое атласное платье с открытыми плечами для чаепития, на шее – камея. Волосы собраны в простой пучок, перевязанный голубой лентой, нежные завитки волос спускаются на лоб.
Под рукой у нее на столе лежал блокнот и фейберовский карандашик, чтобы она в любой момент могла добавить к уже записанным еще один пришедший ей в голову пункт в список дел. Завитки легко шевелились, когда Джулиана склонялась над блокнотом, и вспыхивали искорками в свете свечей.
Эллиот опустил взгляд к темнеющей ложбинке между ее грудей. Со дня их свадьбы она уже несколько раз надевала это платье, и Эллиот решил, что оно ему нравится. Атлас тесно облегал ее фигуру, а декольте позволяло увидеть грудь, заставляя Эллиота страдать танталовыми муками. Он купит ей дюжину таких платьев, чтобы быть уверенным, что никакого другого она не наденет.
Эллиот взял в руки стакан вина.
– Что ты там пишешь?
Джулиана подняла на него глаза, карандаш повис в воздухе.
– О том, что нужно сделать дальше, конечно. Заменить люстру. Это чудовище. Я даже рада, что она упала. Нам нужно что-то со вкусом и красивое вместо нее. Мне казалось, что ковер в гостиной в отличном состоянии. Но когда мы украшали комнату к празднику и отодвинули кресло, оказалось, что в ковре огромная дыра, что он проеден до самого пола. А я все удивлялась, почему кресло стоит в таком неподходящем месте…
Эллиот встал, обошел стол и вытащил блокнот из-под ее руки. И заодно забрал карандаш.
– Эллиот, что ты делаешь?
Эллиот перекинул блокнот с карандашом на другой конец стола. В последнюю минуту он решил, что будет вести себя прилично, и поэтому не запустил их в камин.
Потом придвинул стул и уселся на углу, ножка стола оказалась у него между колен. Не обращая внимания на негодующий лепет Джулианы по поводу блокнота, Эллиот взял ее руку и положил на стол ладонью вверх. Кончиком пальца провел вдоль линии на ладони.
– Я хочу предсказать тебе будущее.
Он увидел, как жену пронзила дрожь, когда она пристально взглянула на него.
Эллиот провел еще одну линию.
– Я вижу молодую женщину в голубом платье. Я вижу ее в спальне, свечи горят, кровать разобрана.
– Правда? – Джулиана облизнула губы. – Как интересно!
– Я вижу мужчину. Он ее целует.
– Становится еще интереснее. Кто этот мужчина?
Лукавый взгляд, который она послала, мгновенно возбудил Эллиота.
– Это чокнутый шотландец, видавший виды, скитавшийся по свету. Коротко стриженный, с бесцветными глазами. И он любит тебя.
– Любит… – выдохнула она. – У тебя не бесцветные глаза. Они серые, как штормовое небо. Это самый лучший цвет, какой я видела. Любит?
– Любит! – Эллиот наклонился к ней, внимательно разглядывая ее красные губы, влажные в глубине. Они ждали его прикосновения, словно зачарованные желанием.
Эллиот коснулся губами одной из них.
И тьма поглотила его. Именно так. Вот только что он наклонился, чтобы поцеловать жену, это сосредоточие тепла, красоты и счастья, и тут же опять оказался в пещере, в скалистых горах, приходя в себя ото сна.
Он ощутил ледяной холод темноты вокруг, холод камней, на которых лежал. Его лицо заросло бородой, волосы висели патлами, в грязной одежде копошились насекомые.
– Нет! – В скудном свете Эллиот оглядел свои руки, увидел всю в трещинах сухую кожу. Мозоли были такими твердыми, что кончики пальцев стали почти бесчувственными.
– Нет! – опять закричал он.
Обхватив себя руками, Эллиот мечтал только об одном – вернуться назад в свой сон, в эту ускользающую действительность, где блики света играли на волосах Джулианы, а голубые глаза были такого же цвета, как платье.
Он не мог дотронуться до нее. Она была нереальной. И все было нереальным. Тьма издевалась над ним, смеялась над тем, что он считал себя нормальным.
– Джулиана, – произнес голос, который принадлежал одному из его тюремщиков, самому жестокому. Этому мерзавцу доставляло удовольствие время от времени вырезать у Эллиота куски кожи кинжалом с зубчатым лезвием. – Женщина, которую ты любишь. – Он говорил на плохом пенджаби, диалекте, который понимали они оба.
Только не Джулиана! Они не смогут захватить ее!
– Ты любишь ее, – говорил мучитель. Конец кинжала вонзился в запястье с внутренней стороны. – Скажи это.
– Я люблю ее, – прошептал Эллиот.
– Громче. Скажи, чтобы все услышали.
Нет! Это его тайна. Если они узнают о Джулиане, тогда начнут ей угрожать, издеваться над ней, осквернят ее память, заберут ее у него. Эллиот понимал, что она находится в безопасности в Шотландии, в роскошном доме ее отца в Эдинбурге, со своими родными и друзьями, со списками дел длиною в милю. И ей весело.
Они заставят его рассказать о Джулиане, вытащат из его памяти самые мелкие подробности о ней. Станут описывать, что они сделают с Джулианой, что им хочется сделать с ней, а потом любое воспоминание о ней, любая мысль о ней будет смешана с ощущением чудовищной боли.
Потом у Эллиота не останется ничего. Перестанет существовать преграда между ним и тьмой.
Джулиана была светом. Он не может позволить им погасить свет.
– Нет!
– Говори.
– Я люблю ее! – Эллиот оторвал руки от лица. – Не забирайте ее у меня. Не забирайте ее у меня!
Человек усмехнулся, зубы у него были кривые и желтые.
– Она никогда не полюбит тебя. Раздавленного и уничтоженного. Ты грязь на моем сапоге. Мы сломали тебя. Джулиана не захочет такого.
Издевательский голос, кинжал, усмешка, ее имя на этих губах – все привело Эллиота в бешенство. Его изобьют до смерти, он это знал. Но остановиться не мог.
– Я тебя убью! – в одно мгновение Эллиот взлетел с пола и обрушился на своего тюремщика. Его руки сомкнулись на горле мучителя, пальцы сами знали, что делать. Эллиота охватило ликование, когда человек, глядя на него с ужасом, попытался схватить его за запястья.
– Сахиб! – Человек задыхался. – Сахиб, это я, Махиндар!
«Врешь!» Махиндар был добрым и великодушным, а этот – исчадием ада. Эллиот задушит его, как котенка, чтобы он никогда больше не смел произносить имя Джулианы.
