Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
Тяжелое рыданіе приподняло грудь миссъ Севернъ, но вскорѣ безумный гнѣвъ осушилъ ея слезы, такъ какъ она услышала шаги, только что ожидавшіеся ею съ радостью. Она не хотѣла, чтобы палачъ видѣлъ слезы своей жертвы.
Палачъ совершенно не думалъ о графинѣ Вронской, о которой онъ къ тому же ничего не зналъ и которой онъ не подавалъ ни малѣйшаго признака жизни со времени встрѣчи въ Трувиллѣ; онъ увѣренно, какъ счастливый человѣкъ, открывалъ дверь. Онъ вошелъ съ глазами, свѣтившимися мягкимъ сіяніемъ.
— Наконецъ, вотъ и я! — сказалъ онъ. — Г-нъ Понмори увезъ Жака и м-ль Шазе въ своемъ автомобилѣ, я…
Но пораженный искаженнымъ лицомъ Сюзанны, онъ схватилъ ея руки:
— Моя Сюзи, что съ вами? — спросилъ онъ.
Она рѣзко высвободилась.
— Послушайте, Мишель, — сказала она, — письмо для васъ. Антуанетта мнѣ его дала, и я нечаянно его открыла. Возьмите вашу собственность.
Узнавъ почеркъ Фаустины, Мишель понялъ наполовину. Его первымъ движеніемъ было поклясться Сюзаннѣ, что онъ обожаетъ ее, единственно ее, невѣсту, и что никакой связи не существовало болѣе между этой женщиной и имъ, — но рѣдко уступаютъ первому побуждению… въ особенности, если оно хорошее.
Былъ ли онъ правъ, высказавъ свою обиду? но Мишель былъ оскорбленъ тономъ Сюзанны.
— Потрудитесь мнѣ объяснить, — сказалъ онъ, — какъ случилось, что вы распечатали письмо, адресованное мнѣ?
— Я вамъ сказала, что мнѣ передали это письмо и я его по ошибкѣ распечатала и… прочла его, потому что… потому что первыя слова возбудили во мнѣ желаніе прочесть остальное. Вотъ!… Но будьте спокойны, я не повторю подобнаго опыта.
— Вы прекрасно сдѣлаете.
Если бы Сюзи заплакала или только немного обнаружила свое горе, Мишель упалъ бы къ ея ногамъ, но вся трепещущая, въ ожесточеніи своей оскорбленной гордости, миссъ Севернъ сочла бы обиднымъ для себя выказать такую слабость.
Молча прочелъ онъ письмо отъ начала до конца. Можетъ быть для вида онъ продолжалъ пробѣгать его глазами. Сюзанна, раздраженная, произнесла опять со сжатыми зубами, хриплымъ голосомъ:
— Вы не поѣдете въ Барбизонъ, вы не поѣдете, я вамъ это запрещаю.
Треморъ поднялъ глаза и посмотрѣлъ пристально на молодую дѣвушку.
— Вы мнѣ запрещаете? — повторилъ онъ.
Затѣмъ онъ остановился, глаза Сюзанны блестѣли, ему казалось, что онъ видитъ въ нихъ слезу.
— Послушайте, — сказалъ онъ, стараясь взять ея руки, — не горячитесь такъ; это безуміе. Я слишкомъ поспѣшно разсердился, я былъ рѣзокъ, я… дайте мнѣ вамъ объяснить…
Она оттолкнула его съ нервнымъ смѣхомъ.
— Объяснить мнѣ, почему ничтожное дитя, какъ я, понимаетъ дурно такого великаго человѣка, какъ вы, не такъ ли? Я васъ благодарю. Достаточно, что вы объяснили это той ужасной женщинѣ!
Внезапно охлажденный, Треморъ отступилъ. Ахъ! такъ эта фраза, значитъ, обидѣла Сюзанну и она чувствовала себя униженной!
— Итакъ, — отвѣтилъ онъ, — вы допускаете, что я могъ сказать, я, что вы ничтожны и что вы меня плохо понимаете? Окажите мнѣ честь повѣрить мнѣ, что, если бы я васъ даже считалъ такой, я не настолько безтактенъ, чтобы дѣлать подобныя признанія графине Вронской.
Совершенно искренно Мишель совсѣмъ не помнилъ, чтобы онъ высказалъ подобную оцѣнку; онъ могъ говорить о своемъ прошломъ страданіи, о горечи настоящаго, но онъ конечно не забылся до того, чтобы унизить молодую дѣвушку, которая должна была носить его имя. Его воспоминанія о странной и краткой встрѣчѣ на дамбѣ Трувилля къ тому же не были особенно точны. Что онъ хорошо зналъ, это то, что въ тотъ часъ, когда графиня Вронская вызывала въ его воображеніи призракъ Фаустины Морель, онъ совсѣмъ не вспоминалъ маленькую отсутствующую невѣсту.
Почему Сюзанна не упрекала его за прошлое равнодушіе, почему не произнесла она въ гнѣвѣ ни одного слова, которое было бы хотя намекомъ на ея любовь?
— Вы ей не сказали также, что женитесь, потому что жизнь ваша разбита? Мнѣ то вы вѣдь это сказали! Я не такъ ничтожна, какъ это вамъ кажется, мой дорогой. И я умѣю читать.
Миссъ Севернъ поднялась во весь ростъ въ своемъ длинномъ платьѣ; съ каждымъ ея словомъ усложнялось недоразумѣніе, возрастало ея раздраженіе, звучавшее между тѣмъ фальшиво; Мишеля ея слова поражали въ самое сердце, уничтожая въ немъ приятное впечатлѣніе, очарованіе надежды, остававшіяся у него отъ предыдущихъ часовъ. Одно слово сблизило бы эти два существа, любившія другъ друга, однако это драгоцѣнное слово не выступало на уста ни одного, ни другого. Ихъ сердце страдало, но лишь словами раздраженной гордости выражалась жалоба раненаго сердца, а какъ легко въ такихъ случаяхъ вырастаютъ недоразумѣнія! Они ошибались, несчастные, и оба были неправы и оба — правы; въ этомъ то и заключалась тайна ихъ неразумной ссоры. Однако Сюзанна была такъ блѣдна, что Мишель испугался. Его невѣста можетъ быть его не любила, пусть такъ! но онъ то ее любилъ! Была ли боль, заставившая такъ поблѣднѣть молодую дѣвушку, страданіемъ тщеславія или горемъ, онъ чувствовалъ ея рану и хотѣлъ ее перевязать.
— Я васъ прошу, — сказалъ онъ еще разъ, — успокойтесь; я клянусь вамъ, что я не сказалъ графинѣ Вронской ничего такого, чѣмъ бы могло сегодня оскорбляться ваше достоинство. Я вамъ клянусь, что…
Она сдѣлала нѣсколько шаговъ, немного задыхаясь, но однако съ высоко поднятой головой.
— Къ чему такъ много словъ, — перебила она съ крайней заносчивостью. — Не думаете ли вы, что я хочу васъ удержать? Поѣзжайте въ Барбизонъ, мой милый, и вкусите тамъ возможное счастье… Пробудите прошлое!… Можетъ быть, этотъ разъ не появится никакой графъ Вронскій… Нужно остерегаться быть слишкомъ злопамятнымъ или слишкомъ гордымъ… Ступайте, ступайте… Это самое лучшее, что вы можете сдѣлать.
Эта язвительная насмѣшка вывела Тремора изъ себя.
— Ахъ! это лучшее, что я могу сдѣлать? — воскликнулъ онъ. — Ну — хорошо, я поѣду, вы правы, поѣду тѣмъ болѣе, что не могу понять этой вашей смѣшной гордости, которая можетъ разсматривать, какъ оскорбленіе себѣ, мой визитъ къ двумъ женщинамъ, очень одинокимъ и очень несчастнымъ. Что касается прошлаго, будьте покойны, ничто не въ состоянiи его пробудить, оно совершенно умерло… и мое сердце также! Я послѣдую вашему совѣту, Сюзанна, и завтра же поѣду въ Барбизонъ.
— Если вы туда поѣдете, Мишель, — возразила тот-часъ же, противорѣча себѣ, Сюзанна, у которой логика уступила мѣсто аффекту, — я вамъ клянусь, что все будетъ между нами кончено.
Мишель пожалъ плечами:
— Это совершенно ребяческая выходка, то, что вы сейчасъ сказали, вы это такъ же прекрасно знаете, какъ и я.
— Ребяческая выходка? я не думаю; я выйду замужъ за кого нибудь другого.
