Мэри Патни - Совсем не респектабелен
Взяв себя в руки, Уилл спросил:
— Что происходит? Почему вы находитесь в доме моего брата? Значит, вы и Керкленд… — Он не договорил, но взял себя в руки и продолжил: — Если это связано с правительственной работой Керкленда, то я полностью осведомлен об этом и, случалось, помогал ему.
— В таком случае давайте сядем, и я вам все объясню. Керкленд поправляется после тяжелого приступа лихорадки и быстро устает, поэтому вам лучше как следует разобраться в том, что происходит, прежде чем вы с ним увидитесь.
— Восхищен вашим деловым подходом, — заметил Мастерсон. — Я весь внимание, леди Кири.
Кири села на стул, привела в порядок свои мысли и начала говорить. Она подробно изложила все, что ей было известно. Мастерсон слушал ее, не прерывая. Когда Кири закончила свой рассказ, он сказал:
— А теперь мне хотелось бы увидеться с Керклендом, если он не спит.
— Понятно, вам надо сравнить то, что сказала я, с тем, что вы услышите от него, — проговорила Кири.
— Я не перепроверяю вас, — возразил Мастерсон. — По правде говоря, вы очень похожи на Эштона: мышление у вас четкое и правильное.
Мастерсон направился к двери.
— Вы подниметесь вместе со мной к Керкленду?
— Вам будет легче разговаривать без посторонних лиц.
Он кивнул и вышел. Кири осталась в малой гостиной и принялась строить планы.
Лорд Мастерсон отсутствовал недолго. Кири была вновь потрясена внешним сходством братьев. Оба высокие, широкоплечие, атлетического телосложения, на расстоянии их можно было легко спутать друг с другом. Даже внешне они были похожи, хотя у Маккензи глаза были разного цвета, а волосы более рыжие.
Но по характеру они были полной противоположностью друг другу: обаятельный, авантюрного склада Маккензи и обстоятельный, уверенный в себе Мастерсон, которому, казалось, все по плечу. Кири понимала: два таких человека могут быть либо смертельными врагами, либо друзьями, которые уравновешивают друг друга. «Хорошо, что они оказались друзьями», — подумала Кири.
Мастерсон казался спокойным, но радостное волнение, охватившее его, когда он узнал, что брат жив, уступило место тревоге.
— Керкленд выглядит так, словно по нему проскакал табун лошадей. В прошлом году я болел подобной лихорадкой в Испании, и потребовалось несколько недель, чтобы ко мне вернулись силы. Но мыслит он четко. Он подтвердил все, что вы мне сказали. Я рад, что вернулся. Если, как полагает Керкленд, во время церемонии открытия парламентской сессии может что-нибудь произойти, мне следует занять свое место в палате лордов и помочь в случае необходимости.
— Да, может потребоваться любая помощь, — мрачно сказала она.
— Почему вы бросились в мои объятия? — спросил Мастерсон, улыбаясь одними глазами. — Безусловно, это доставило мне удовольствие, но ваша реакция дает основания предполагать, что у вас есть серьезные основания для тревоги.
— Тревога не оставляет меня с тех пору как он получил письмо от капитана контрабандистов. Тот просил его приехать в Кент. — Кири сокрушенно вздохнула. — С самого начала это почему-то казалось мне опасным. И теперь я не нахожу себе места.
— Я научился не сбрасывать со счетов интуицию, — медленно проговорил Мастерсон. — Я начал беспокоиться о своем брате еще в Испании. Это было основной причиной моего приезда в Англию. Я с огромным облегчением узнал, что Мак жив, но тревога меня не оставляет.
Они задумчиво посмотрели друг на друга.
— Думаю, вы устали с дороги, лорд Мастерсон, — сказала Кири. — Но… не смогли бы вы сопровождать меня в Кент? Я хотела поехать туда, но не уверена, что сумею обойтись без посторонней помощи.
— Если мы решим поехать в Кент, найдется ли у вас дуэнья, которая могла бы поехать вместе с нами?
Она усмехнулась:
— Лорд Мастерсон, я достаточно долго жила, не соблюдая правил приличия так что не вижу причин заботиться о респектабельности сейчас.
— Что ж, если мы собираемся сбежать вдвоем, леди Кири, то вам следует называть меня Уилл, — сказал он с невозмутимым видом.
— А вы зовите меня Кири, — сказала она, вскакивая со стула. — Мне нужно заехать в дом Керкленда, где проживают его агенты, чтобы переодеться в более практичную одежду. А вам нужно сделать что-нибудь еще?
— Я оставлю свои вещи здесь, найму почтовую карету и приеду за вами.
— Решено! — Кири быстро вышла из комнаты и попросила лакея найти для нее наемный экипаж.
Маку дали кусочек черствого хлеба с сыром и воды — достаточно, чтобы не умереть с голоду. С одной руки наручник сняли, чтобы он мог поесть и удовлетворить гигиенические потребности, но запястье другой руки было по-прежнему приковано к стене, а вооруженный человек бдительно следил за каждым его движением.
А самое худшее — ему нечем было заняться, кроме как прислушиваться к неутомимому плеску волн. Помогали мысли о Кири. Прошел день, и он не сомневался: она волнуется о нем.
К концу следующего дня прибыл Руперт Суиннертон. Мак был готов к встрече с ним — хотя бы для того, чтобы прекратилось это тоскливое ожидание. Возможно, оно закончится его гибелью. Мак не сомневался: Суиннертон скорее всего изберет для его убийства какой-нибудь особенно изуверский способ. Но не исключено, что для этого потребуется снять с него цепи, и тогда может появиться шанс.
Услышав приближение Суиннертона. Говард вышел ему навстречу. Мак мысленно приготовился к их приходу. После двух дней заключения ему было холодно и… страшно, хотя очень не хотелось признаться в этом. Он любил жизнь, любил место, которое в ней занимал, и любил Кири. Сейчас перед лицом смерти он откровенно признавался себе в этом.
Суиннертон вошел с самодовольным видом человека, который знает, что победа за ним. Именно этого Мак и ожидал. Однако появление человека, который шел рядом с Суиннертоном с фонарем в руке, потрясло его.
Человек, в свою очередь, был потрясен не менее, чем он.
— Маккензи! — Фонарь дрогнул в руке Баптиста, и язычки пламени в нем дико заметались. — Но вы же убиты! Я видел ваш труп…, — бормотал он, глядя на него и не веря своим глазам.
Баптист. Мак знал, что кто-то в «Деймиене» помогал похитителям. Но ему и в голову не приходило, что это был Баптист, его друг и самое доверенное лицо среди его персонала.
Суиннертон расхохотался, и Мак понял, что этот мерзавец заранее все продумал. Ему доставляла удовольствие эта сцена.
Стараясь скрыть свое потрясение, Мак с нарочитой медлительностью проговорил:
— Долго же ты добирался сюда, Руперт. А ты, Жан-Клод, разочаровал меня. Может быть, я тебе мало платил?
