Сара Рэмзи - Мед его поцелуев

— Я действительно не считаю званый обед подходящей идеей, — протестовала Эмили, когда Элли почти затащила ее в гостиную.

— Чепуха, — отмахнулась Элли. — Как по мне, тебе стоило бы это сделать в ту ночь, когда Кэссель сообщил всем о твоем авторстве. У тебя есть поклонники, и разумнее привлечь их на свою сторону, чем прятаться, будто ты сделала нечто плохое.

Возможно, Элли была права. И все же Эмили попыталась отстоять свое мнение.

— Я всего лишь хочу поговорить с Малкольмом. Я переехала к тебе, чтобы встряхнуть его, чтобы заставить действовать, а не для того, чтобы принимать у тебя половину Лондона.

— Это не половина Лондона. На обед приглашены только тридцать человек. По сравнению с приемом на прошлой неделе это самая маленькая и уютная вечеринка на свете.

Эмили вздохнула. Элли, единожды вцепившись в идею, отказывалась идти на любые компромиссы. Но Эмили больше не хотела интриговать. Она хотела тихого разговора с Малкольмом и шанса поведать ему о том, что творится в ее сердце.

Но на записку, которую она послала в клуб, Малкольм не ответил. И Элли сказала, что не пригласила его на обед. Будет ли у них шанс поговорить? Или он действительно покончил с ней, как дал понять в тот день, уйдя из дома?

Сэр Персиваль Пикет был первым прибывшим.

— Прекрасная леди Карнэч! — воскликнул он, театрально сгибаясь к ее руке. — Если бы вы признались мне в своем авторстве, я бы удвоил свои попытки покорить вашу золотую цитадель!

Эмили поперхнулась смешком и услышала хихиканье Элли.

— Я надеюсь, вас не слишком задела скандальность моей книги, сэр Персиваль.

— Задела? Я очарован! Я знал, что в вас кроется искра Божия! И должен посвятить вам поэму, поскольку вы больше не Непокоренная.

— Уверена, что в этом нет необходимости, — сказала она. Во время ее второго Сезона в Лондоне сэр Персиваль посвятил ей ужаснейшие стихи «О васильковые глаза Непокоренной», после чего к ней прикипела эта кличка, а Алекс и Себастьян безжалостно дразнили ее несколько месяцев. Недоставало только еще одной сомнительной оды.

Сэр Персиваль никак не мог успокоиться.

— В своей книге вы назвали меня сэром Галахадом. О, я польщен. Нэй, я просто принижен. Нет, я лишился голоса. Могу лишь надеяться, что верну вам услугу. Я немедленно должен подумать над названием.

И он отправился на поиски бренди, служившего топливом для искусства. Элли опять захихикала.

— Похоже, сэр Персиваль готов вызвать на дуэль твоего мужа из книги.

Эмили поморщилась. Чуть раньше один из гостей Элли сообщил им новости о дуэли Малкольма и Кэсселя.

— Из всех дурацких мужских занятий это самое худшее, — сказала Эмили.

Лакей пригласил в гостиную Фергюсона и Мадлен.

— Надеюсь, вы не клевещете на весь род мужской из-за поэзии старого Перси, — протянул Фергюсон, целуя ее руку.

— Сэр Перси безобиден. Но я терпеть не могу дуэлянтов, — сказала Эмили.

Мадлен поцеловала ее в щеку.

— Не стоит отчитывать Фергюсона за случившееся. Знай я, зачем он сегодня на рассвете покидает дом, я бы сама его пристрелила. Но я с ним согласна — приятно знать, что некий шотландский пэр смог перещеголять его по скандальности.

— Прими мои поздравления, — сухо сказала Эмили. — И как же мой дорогой муж поживает?

— Вполне сносно, но задолжал мне новую шляпу, — ответил Фергюсон. — Ваша честь вне опасности на сегодня, миледи.

Следующими ее приветствовали младшие сестры, Кейт и Мэри.

— Как ты могла не сказать нам, что ты написала «Непокоренную наследницу»? — пропищала Кейт.

— Это ужасно нечестно с твоей стороны, — пожаловалась Мэри. — Сначала Мадлен, теперь ты!

Элли прожгла их взглядом.

— При вашей несдержанности неудивительно, что взрослые не посвящают вас в свои тайны.

Мэри вспыхнула. Об актерской игре Мадлен знали сестры, но не ведало общество — и Эмили считала, что такой скандал им не скрыть.

— Прости, Элли, — сказала Мэри. — Этого больше не повторится.

Сестры взялись за руки и отправились в глубь комнаты, обойдя бормочущего сэра Персиваля, который, похоже, впал в транс перед картиной с почти обнаженной женщиной у камина. Гостиная Элли была обустроена для больших вечеринок и тайных свиданий. Ее репутация хозяйки скандальных приемов появилась благодаря шикарным картинам, маленьким альковам с бархатными драпировками, которые скрадывали звук, а также тяжелым ароматам тепличных цветов, благоухавших в огромных напольных вазах, расставленных по всей комнате. Гостиная напоминала богатый будуар и никак не походила на обиталище скромной вдовы.

Эмили продолжала улыбаться, принимая все новых гостей. У Элли собрались истинные сливки аристократии. Ее влияния в определенных кругах хватило, чтобы заполнить бальную карту на десять дней вперед.

К тому же в ноябре было мало приемов и крайне мало развлечений, если сравнить его с Сезоном весной. Вскрывшееся писательство Эмили, а также то, что Малкольм устроил из-за нее дуэль, при их молчаливой вражде, сделало Эмили главной темой недели. Никто из гостей не стал бы отказываться от приглашения, и все они не собирались ее осуждать.

Тетушка Элли, Софрония, вдовая герцогиня Харвич, величественно вплыла в комнату.

— Герцогиня Бодлингтон была написана с меня? — осведомилась она, игнорируя вежливое приветствие.

Эмили моргнула.

— Да, ваша светлость.

— Чудесно. Герцогиня Девонширская пыталась ее присвоить, но я ей сказала, что автору хватит ума не чествовать такую скандальную особу.

Герцогиня обладала немалым влиянием в свете и всегда прямо выражала свое мнение. Выдуманная герцогиня Бодлингтон была одной из самых комичных особ в сатире Эмили. Она попыталась разгадать выражение лица герцогини, но увидела лишь обычный непроницаемый и слегка недовольный взгляд.

— Прошу прощения за возможное оскорбление, ваша светлость.

Софрония рассмеялась:

— Чепуха. Мне много лет так не льстили. Возможно, вы не получите после этого приглашения в Олмарк, но вам будут рады на любой вечеринке, где я обладаю влиянием.

Она отвернулась. Эмили выдохнула, решив, что она вне опасности.

Но Софрония вновь повернулась к ней.

— Однако меня оскорбила трость. Как вы смели вручить ее мне, словно старухе, которую измучила подагра?

— Только вы могли сделать трость привлекательной частью образа, — отозвалась Эмили.

— Истинно так, — кивнула Софрония. — Я прощаю вас, леди Карнэч.

Герцогиня ушла в глубину комнаты. Элли самодовольно улыбнулась:

— Я же говорила тебе, что этот вечер — прекрасная идея.