Сари Робинс - Что надеть для обольщения
– Ах, это вы, дьявольское отродье, о котором я наслышан!
Более чем холодный прием графа не поколебал решимости Прескотта.
Вуттон-Баррет размахивал кулаком.
– Сейчас же убирайтесь отсюда! Наш разговор вас не касается.
– Как раз напротив, ваше сиятельство. Видите ли, я готов развеять ваши опасения. Я заявляю вам, что у меня нет намерений жениться на вашей дочери.
– Да вам не видать ее как своих ушей!
На лице у Эдвины было написано изумление. Она была потрясена.
Прескотт прошел дальше в гостиную.
– Извините, Эдвина. Но у меня нет ни денег, ни титула. Черт возьми, нет даже своего собственного имени! Мне нечего вам предложить, Эдвина.
Вуттон-Баррет нахмурился:
– Что вы этим хотите сказать, Дивейн? Вы намекаете, что вам нужна отступная? Так вот, знайте: вы не получите от меня ни гроша!
– Мне ничего от вас не нужно, ваше сиятельство. И ваша дочь – тоже.
Ошеломленная словами Прескотта, Эдвина, покачнувшись, едва удержалась на ногах. Прескотт мгновенно подбежал к ней.
– Что с вами? Вам нехорошо? Вы заболели?
В ответ она только покачала головой.
– Со мной все в порядке. Просто я неприятно удивлена вашим заявлением. Для меня оно было неожиданным. Знаю, как вы относитесь к браку, но… – На глазах у Эдвины блестели слезы. – Наверное, я не ожидала услышать то, что вы сейчас сказали.
– Я не хотел причинять вам боль, Эдвина. Но у меня нет другого выхода. Цена ошибки слишком высока. Вы сами должны знать, что у нас с вами все равно бы ничего не получилось.
– Ничего я не знаю и знать не хочу!
– Что значит «цена слишком высока»? – громогласно вопрошал Вуттон-Баррет. – Она что, платит вам?
Не обращая внимания на графа, Прескотт прошептал в самое ухо Эдвине:
– Я не допущу, чтобы вы разрушили из-за меня свою жизнь, Эдвина. Я не стою этого.
– Но дело не в вас…
– Во мне. Ваш отец никогда не позволит, чтобы вы остались со мной.
– Но это мне самой решать, а не ему…
Прескотт покачал головой:
– Я недостоин того, чтобы из-за меня вас отвергла ваша семья. Уж мне-то, как никому другому, известно, что семья – самое главное в жизни. Ведь у меня самого нет никакой семьи.
– Это вы точно изволили заметить: вы этого недостойны! – изрек граф.
Вырвавшись от Прескотта, Эдвина расправила плечи и набросилась на своего отца:
– Не смей говорить с ним в подобном тоне! Прескотт Дивейн – добрый, внимательный и порядочный человек. Я никогда не встречала таких достойных людей, как он.
Слыша, с каким пылом Эдвина его защищает, Прескотт ликовал в душе.
– Если я решила никогда не выходить замуж, – продолжала она, – у меня есть на это свои причины. Он здесь ни при чем.
У Прескотта засосало под ложечкой. Она решила никогда не выходить замуж? Никогда? Это не новость для него: Эдвина уже говорила об этом. Но как ни абсурдно было с его стороны обижаться, Прескотт был задет этим ее признанием.
– Нет, ты выйдешь замуж! – заорал граф. – И вовсе не за этого паршивого пса!
Глаза у Эдвины гневно сверкнули.
– Не смей оскорблять Прескотта! – прокричала она хрипло. – Ты можешь сколько угодно критиковать то, что я делаю, но не смей плохо говорить про него!
– Ах ты, неблагодарная! – вопил Вуттон-Баррет. – Защищаешь этого жалкого негодяя, вместо того чтобы поддержать родного отца! Ты должна целовать следы моих ног за все, что я для тебя сделал!
– Я тебе благодарна за все, отец, – с горечью в голосе заметила Эдвина. – Но я давно уже взрослая женщина…
– Вздорная и сумасбродная особа, в голове у которой не осталось ни капли здравого смысла!
– А теперь послушайте меня! – угрожающе проговорил Прескотт и выступил вперед, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
Граф погрозил ему мясистым пальцем.
– А вас не спрашивают! – Он повернулся к дочери: – Ты сумасбродка. Ты всегда была со странностями. Но теперь я решил раз и навсегда прекратить потакать твоим глупым фантазиям. Зря ты вообразила, что я позволю тебе поступать, как тебе взбредет в голову. Ты выйдешь за виконта Белвуда – и все тут!
Эдвина не поверила своим ушам.
– Ты что, не понял, что я тебе сказала?
– А ты в состоянии представить, чего мне стоило подогревать интерес Белвуда после всех твоих безумных выходок? – не обращая никакого внимания на слова Эдвины, накинулся на нее отец. – Были сделаны все необходимые приготовления, получено специальное разрешение на брак. Это громадная удача, что мне удалось убедить виконта Белвуда, и он не отказался взять тебя в жены!
– Не отказался взять ее в жены? – Негодованию Прескотта не было предела. – Да этот человек – самый счастливый на свете!
– Я приказал вам держать рот на замке! Эдвина – моя дочь, и я лучше знаю, чего она стоит!
Стиснув кулаки, Прескотт подошел к графу Вуттон-Баррету вплотную.
– Очевидно, вы просто не знаете свою дочь!
– Я точно знаю одно: без такого алчного проходимца, как вы, ей будет лучше! Я и так с ней вдоволь натерпелся. Она мне слишком дорого встала!
– «Слишком дорого встала»? Вы говорите о ней так, будто речь идет о мешке пшеницы. Побойтесь Бога – она же ваша родная кровинка!
– Вот именно! И кому, как не мне, знать, что для нее лучше! Мне – а не вам! В конце недели она выйдет замуж за виконта Белвуда – и точка.
– Черта с два она выйдет за виконта Белвуда!
«Ни за кого она не выйдет! Кроме меня!» Эта мысль пришла в голову Прескотту неожиданно для него самого. Она пришла ему на ум прежде, чем он успел ее осознать, – пьянящая и соблазнительная, манящая обещанием счастья. Он почувствовал легкое головокружение.
– А вас никто не спрашивает! – кричал на Прескотта граф. – У вас нет права голоса во всем, что касается моей дочери, вы… жалкое отребье! Если вы попытаетесь приблизиться к моей дочери, вы пожалеете, что на свет родились!
Эдвина побледнела.
– Перестань, отец! Не смей угрожать ему! Ты заходишь слишком далеко!
Вуттон-Баррет скривил губы.
– Белвуд научит тебя, как должна вести себя настоящая английская леди. Он-то уж сумеет вправить тебе мозги. Даже если для этого придется высечь тебя розгами! Я даю ему на это мое родительское благословение!
После этих слов графа у Прескотта внутри все закипело от возмущения. Сам не сознавая, что делает, он размахнулся и двинул кулаком прямо по высокомерному носу Вуттон-Баррета.
Граф покачнулся и упал прямо на обитый ситцем диван. Лицо ему заливала кровь.
Эдвина вскрикнула и с огромными от ужаса глазами кинулась к распростертому на диване отцу.
– Ну что, убедилась, что он животное? Видишь, что мне приходится терпеть из-за тебя? Он настоящая скотина!
