Джулиана Грей - Чтобы встретиться вновь
– Цивилизованным образом? Ей-богу, вот это забавно, – сказал Роланд. – Ужасно цивилизованно – глухой ночью похитить маленького мальчика из его комнаты, с тем чтобы по-средневековому отомстить его матери. Отлично сработано, просто то, что нужно!
– Вы все преувеличиваете, – надулся Маркем. – По-вашему получается, что это вы ни в чем не повинный человек, занятый праведным делом, вместо того чтобы… чтобы…
– Что, мой мальчик, опять не хватает слов? Да уж, попали вы в переделку, поклявшись в верности Сомертону и все такое. – Роланд скрестил руки на груди и сочувственно наклонил голову. – Послушайте, почему бы вам не оставить все это философствование (страшно утомительное занятие, я сам его всегда избегаю) и не сделать что-нибудь полезное и революционное? К примеру, сообщить вашему святому хозяину, что я уже тут.
– Не могу. Вы исчезнете в ту же минуту, как я отойду.
– Ого! Блестящая идея! Вы побежите за Сомертоном, а я в это время метнусь по всем комнатам и освобожу леди Сомертон и его маленькую милость. На самом деле решает сразу все: вы не рухнете в пропасть нравственных терзаний, разверзнувшуюся у ваших ног, а ее милость сможет и дальше вести независимую и достойную жизнь, на которую она, как подданная Британской империи, имеет полное право. – Роланд раскинул руки и улыбнулся. – Видите? Блестяще!
Откуда-то сверху послышались оглушительные, размеренные аплодисменты.
– Превосходно, – прогремел голос лорда Сомертона. Его широкие плечи полностью перекрывали свет, падавший из окна на первой лестничной площадке. Он подался вперед и положил руки на железные перила. – Отлично сыграно, Пенхэллоу, честное слово. Вы даже меня почти убедили.
– О! А вот и главный негодяй нашего спектакля, – весело воскликнул Роланд. – Добрый день, Сомертон. Много щенков удалось сегодня пнуть?
Черные глаза на мгновение прищурились, и Сомертон выпрямился, отпустив перила. Повернувшись к последнему лестничному пролету, величественно спускающемуся в главный холл, он направился вниз, с нарочитой церемонностью переставляя ноги.
– Да, прекрасно сыграно. Однако вы забыли про один ключевой элемент в этом вашем элегантном расчете.
– В самом деле? До чего беспечно с моей стороны.
Сомертон достиг последней ступеньки и направился к Роланду. Сапоги его клацали по мраморному полу, будто тикали какие-то чудовищно безумные часы. Остановившись в нескольких дюймах, он впился в Роланда взглядом угольно-черных глаз.
– Собственно, самый ключевой элемент.
Роланд вскинул брови.
– Хмм. И какой именно?
– Меня.
Глава 23
Роланд щелкнул пальцами.
– Ну конечно! Как бестолково с моей стороны! – Он задумчиво постучал себя пальцем по подбородку. Лорд Сомертон стоял слишком близко, и от его дородного тела внезапно слегка повеяло лавандой. Аромат ударил Роланда прямо в сердце, заставив отчаянно заколотиться, вынуждая Роланда изо всех сил стараться, чтобы сохранить в голосе типичную для Пенхэллоу манеру небрежно и лениво растягивать слова. – Лорд Сомертон… позвольте подумать… о, вот именно. Вы, надо полагать, намерены вернуться в Англию и остаток своего недоброй памяти существования посвятить исключительно добрым делам в надежде заработать право попасть в более высокий круг ада, а не в тот, что сейчас за вами зарезервирован. – Его взгляд скользнул к белому лицу Маркема. – Осмелюсь заметить, ваш секретарь будет счастлив помочь вам в этой попытке.
В лице Сомертона мелькнуло что-то – гнев? страх? – но так быстро, что человек менее наблюдательный, чем Роланд, просто этого не заметил бы.
– Мистер Маркем, – вкрадчиво произнес граф, – человек высочайших стандартов и непоколебимой верности. В отличие, к примеру, от моей жены.
– О, непоколебимая верность, вне всяких сомнений, – согласился Роланд, – хотя я вынужден покорнейше просить вас переменить мнение на предмет его высочайших стандартов. Что?
– А ну послушайте! – взорвался Маркем.
Сомертон чуть повернулся в сторону секретаря и успокоил его единственным взглядом – не свирепым, не злобным, а скорее нежным, словно между ними всегда царило полное взаимопонимание. Маркем потупился и сделал маленький шажок назад.
– До чего вы наглый, самодовольный хлыщ, – сказал граф, снова поворачиваясь к Роланду.
Роланд пожал плечами.
– Делаю то, что позволяют мне мои жалкие мозги.
– Хмм. – Сомертон отошел в сторону и посмотрел вверх, на лестницу.
– И вам ничуть не любопытно узнать, где и в каком состоянии находится похищенная вами шлюха?
– Ей-богу, старина. Я не совсем поспеваю за вашей логикой. Чертовски тупая у меня башка. Но не думаю, что вы могли говорить о том ангеле, леди Сомертон, чью честь я готов защищать до самой смерти?
– О ней самой.
Роланд постучал себя пальцем по лбу и сделал несколько задумчивых шагов в противоположную сторону, озадаченно склонив голову.
– Но это означает… ну, любезный, как-то это не согласуется. Потому что если графиню, назвавшую своим возлюбленным одного-единственного очень везучего мужчину – и только после того как она решила покончить с пародией, считавшейся ее супружеством, – если эту леди можно назвать шлюхой… – Он не закончил фразу.
– Да, Пенхэллоу?
Роланд выпрямился и повернулся к Сомертону с открытым, совершенно невинным лицом.
– Прошу прощения, но как тогда следует называть вас?
– Меня? – прогремел потрясенный Сомертон.
– Ну да, конечно. Вас. Неужели будете отрицать, что за время вашего брака вы плотски не познали бесчисленное множество других женщин? – Быстрый взгляд на Маркема. – Или, точнее, особ?
Сомертон злобно ударил кулаком левой руки в ладонь правой.
– На что вы намекаете, сэр? Чертов вы щенок! А ну повторите!
Роланд развел руками.
– Ладно вам. Это известно всем. Осмелюсь заметить, счет, должно быть, перевалил за сотню. Чертовски распущенное поведение, если спросите мое мнение.
Сомертон уставился на него, все еще сжимая кулак. Он прищурился. Воздух между ними вибрировал от напряжения. Маркем сделал шажок вперед, поколебался и сделал еще один.
Лицо Сомертона внезапно слегка расслабилось. Краснота со щек сходила постепенно, а жесткая линия рта изогнулась в чем-то, что можно было назвать улыбкой – во всяком случае, в тех кругах, где не гнушались походя пнуть щенка.
– Право же, Пенхэллоу, мы с вами оба люди светские. Говорил котелку горшок – уж больно ты черен, дружок, а?
