Подарок судьбы - Джо Беверли
Несмотря на то что Хок за последние одиннадцать лет почти не бывал в Англии, а в армию ушел буквально со школьной скамьи, его энциклопедический ум мгновенно выдал информацию:
– Дочь графа Аррана? Хорошая партия.
– Да.
– А что значит «почти»? – Хок, конечно же, не мог не заметить некоторой неуверенности в словах друга.
– Я обещал поговорить с ее отцом, как только вернусь отсюда в Сомерфорд-корт.
Коннот видел множество вопросов в глазах друга, но Хок их так и не задал. Тогда он поинтересовался:
– А ты как? Есть кто-нибудь на примете?
Черт побери, да что это они как на светском рауте? Неужели настоящей дружбе не суждено возродиться?
– Дай мне время. Я всего неделю назад вернулся в Англию. Кроме того, в отличие от моих друзей Джорджей у меня нет ни титула, ни крупной земельной собственности. А поскольку я не намерен жить в усадьбе Хокинвиллов вместе с отцом, у меня нет даже дома.
И у него тоже проблемы. Опасаясь нарушить границы допустимого и разбередить рану, Кон лишь спросил:
– Как себя чувствует твой отец? Я слышал, у него был апоплексический удар.
– Выздоравливает. Я еще у него не был.
Разговор снова зашел в тупик.
– А не принять ли нам ванну? – вдруг предложил Кон.
Хок изумленно вскинул брови, а Кон расхохотался:
– Идем. Сам увидишь.
При виде римской бани Хок присвистнул:
– Безумно экстравагантно, но я не сказал бы, что мне нравится художественное оформление. Похоже, он и впрямь не любил женщин, а?
– Полагаю, это потому, что они не оправдали его надежд. Такие, как он, склонны во всем винить женщин. Кстати, совместное пребывание в горячей воде способствует откровенности в отношениях.
– Не забыть бы об этом, когда мне придется в следующий раз допрашивать какого-нибудь контрабандиста. Хотя, учитывая отсутствие привычки к личной гигиене у большинства из них, пожалуй, воздержусь.
Они вернулись в спальню, и Кон взглянул на фреску с изображением святого Георгия и дракона.
– Моделью для этого шедевра служил, видимо, мой предок, первый граф.
– На мой взгляд, не воин. Я не поставил бы на него в схватке с драконом.
– Я тоже. Обрати внимание: на пике нет поперечной планки. Чудовище, прежде чем сдохнуть, успело бы его сожрать.
Они с юмором подвергли изображенную ситуацию анализу с точки зрения профессионалов, затем перешли в апартаменты Уайвернов, высказывая шутливые замечания по поводу увиденного в коридорах. Кон заметил, как мало-помалу возвращается прежняя непринужденность в их общении, и мысленно порадовался этому.
Увидев кровать, Хок рассмеялся:
– Неужели, несмотря на эти ухищрения, ему так и не удалось сотворить наследника?
– В том-то и заключается самое интересное во всей этой истории, – ответил Кон и кратко пересказал содержание письма леди Бел.
Хок улыбнулся:
– Очень остроумный ход! Думаешь, тебе удастся убедить молодого Карслейка взвалить на себя это бремя?
– Надеюсь. По-твоему, могут возникнуть проблемы?
– Серьезных проблем не вижу. Подозрительно лишь то, что у него больше не было детей, но такое случается. К тому же его привычка пить всякие странные микстуры могла не лучшим образом повлиять на организм. Интересно, что стало с молодой женщиной, которая играла роль невесты на острове Гернси?
– Возможно, она даст знать о себе, как только эта история будет предана гласности.
– Вероятнее всего, она потребует денег за молчание, но это уже не твоя проблема, а нового графа. Правда, кратко ознакомившись с характером твоего предшественника, я бы не удивился, узнав, что той дамы нет в живых.
– Думаешь, он мог сбросить ее за борт по пути домой?
– А свидетельство о браке спрятал где-нибудь в этих комнатах, чтобы было под рукой: вшитое в переплет книги или уложенное в тайник где-нибудь в стене…
Хок подошел к стене напротив кровати, где ничего не стояло, и ощупал ее кончиками пальцев.
– Отсюда что-нибудь убрали?
– Не думаю. Почему ты спрашиваешь? Что-нибудь обнаружил?
– В перегруженной мебелью комнате выглядит странным участок стены, где ничего не стоит, и какая-то отметина на ней… – он запустил в щель ногти, и часть обшивки, имитировавшей камень, скользнула в сторону.
Но никакого тайника за обшивкой не было – там находился рисунок с изображением молодой женщины. Это была работа явно профессионального художника, судя по тому, как тщательно было выписано тонкое кружево отделки платья и жемчужное ожерелье на ее шее. Волосы ее были чуть приподняты вверх, как подобало девушке, едва начавшей выезжать в свет. О чертах лица, однако, было трудно что-нибудь сказать, потому что в центре портрет был изорван; клочки бумаги свисали, открывая зияющую дыру.
– Полагаю, что это Изабелла Карслейк, – Коннот думал, что уже перестал удивляться выходкам своего предшественника, но столь гнусная расправа с портретом потрясла его. – Наверное, он лежал в своей дурацкой кровати, смотрел на нее и тихо ненавидел, как и Мела Клиста. Интересно, что в конце концов толкнуло его на этот зверский поступок?
– Человек сломался. Какая-то последняя капля переполнила чашу его терпения, – сказал Хок и окинул взглядом комнату. – Было бы неплохо тщательно осмотреть весь этот хлам. Уверен, что обнаружилось бы немало интересного.
– Мы устроим это как-нибудь исключительно с целью развлечения, – пошутил Кон. – Возможно, даже откроем доступ сюда для широкой публики и будем брать с каждого по пенсу за вход. Завтра сюда приедет еще и Николас Делани. Он, конечно, не такой, как ты, мастер разгадывать всякие загадки, но по-своему тоже весьма проницателен.
– Основатель компании «балбесов»? Буду рад увидеться с ним.
– Господи, как странно, что сюда приезжают нормальные люди! – воскликнул Коннот. – Может, стоит пригласить и Карслейков? Боюсь только, что Крэг-Уайверн рухнет и обратится в пыль.
– Если ты к нему не испытываешь привязанности, то туда ему и дорога, лишь бы никто при этом не пострадал.
– Это мне уже говорили, при том что никто из них еще не видел камеры пыток.
– Слава богу! Я бы не удивился, если бы и у тебя здесь поехала крыша.
– А что, уже есть симптомы? – усмехнулся Кон, выходя в коридор.
Хокинвилл рассмеялся, потом спросил:
– Диего все еще с тобой?
– Да. Почему ты спрашиваешь?
– Он приехал в Англию только потому, что чувствовал: ты в нем нуждаешься.
Это мог сказать только тот, кто хорошо его знал, но сейчас такая оценка не казалась ему вмешательством в личную жизнь.
– Это все последствия войны, но я уже почти справился.
– Ты имеешь в виду Дариуса? – уточнил Хок с дотошностью хирурга, который обрабатывает рану от шрапнели.
В Брюсселе перед сражением при Ватерлоо их всех разместили на постой в одном доме. Поначалу Ван и Хок, бывалые воины, порой теряли терпение с Даром, проявлявшим неприкрытый энтузиазм неофита, но в конце концов полюбили. Впрочем,
