Диана Фарр - Загадай желание!
И она села в карету, не дожидаясь его ответа, а Малком так и остался стоять, ошарашено глядя на нее.
Вняв горячим мольбам Сары, Натали устроилась с ней рядом, Малком – напротив них. Миссис Бигалоу заняла место во второй карете вместе с кухаркой из Ларкспера и почти всем багажом. Малком молча наблюдал за тем, как Натали развлекала Сару, пока карета медленно ехала по улицам Лондона, трясясь по булыжной мостовой. Надо отдать Натали должное, она была просто великолепна: бесконечно терпелива, когда отвечала на бесчисленные вопросы, которыми забрасывала ее Сара; бесконечно изобретательна, когда девочка, устав, начинала вертеться или ей становилось скучно. Он по-прежнему понятия не имел, куда они ходили сегодня утром, и упрямо ее об этом не спрашивал. Но гнев его уже давно остыл, а сердце наполнилось любовью.
Натали – просто чудо. Он сделал правильный выбор. Не важно, любит она его или нет, он все равно сделал правильный выбор.
Вскоре карета выехала из города и покатила по ровной дороге. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, притворяясь, что дремлет, а сам в это время наблюдал за ними из-под полуопущенных век. Они являли собой прелестную картинку, его жена и дочка. Естественно, они были абсолютно не похожи друг на друга и в то же время казались одним целым. Сара была очень похожа на Кэтрин: тонкокостная, с прямыми светло-каштановыми волосами, хрупкого телосложения. Натали, напротив, высокая, роскошная женщина. В ней чувствовалась грациозная сила, которая так нравилась ему, уставшему от нервной хрупкости Кэтрин. Темные кудри, теплые карие глаза, великолепная фигура, казалось, специально созданная Господом для того, чтобы свести его с ума. Нет, они с Сарой были абсолютно не похожи. Но между ними существовала незримая связь, позволявшая им понимать друг друга с полуслова. Легко было представить себе, что Натали на самом деле мать Сары. Малкому казалось, что со временем большинство его знакомых вообще забудут, что он женат во второй раз.
Хотелось бы и ему самому забыть об этом.
При этой предательской мысли Малкома пронзило чувство вины. Он выпрямился и хмуро уставился в окошко кареты на проплывающий мимо пейзаж. Он не имеет права презирать бедную покойную Кэтрин. Он женился на ней, не смог полюбить ее и вольно или невольно способствовал ее смерти. Он виноват в том, что она умерла, и каждый день ощущает этот груз на своих плечах. И все-таки… все-таки он до сих пор на нее злится! За то, что исподволь постоянно и незаметно она пыталась подчинить его своей воле, за то, что винила его в том, что несчастлива, хотя, по правде говоря, он подозревал, что она из тех людей, которые вообще не способны быть счастливыми, и он не имеет к этому никакого отношения. За то, что совершила самоубийство, как он подозревал, лишь потому, что больше не могла вертеть им так, как ей хотелось, и она решила наказать его лишь для того, чтобы он помнил о ней всю жизнь.
Неужели такое возможно? Вопрос этот мучил его, не давал покоя вплоть до сегодняшнего дня. Может ли женщина, будь она даже сумасшедшей, убить себя только для того, чтобы наказать своего мужа? Пожертвовать собственной жизнью, чтобы погубить его жизнь? Это звучало неправдоподобно, но Малком все не мог отделаться от мысли, что он прав. Потому что, если он прав, он может спать спокойно. Малком беспокойно заерзал на сиденье, охваченный стыдом и… злостью. Какой же он все-таки подлый, ничтожный негодяй! Презирать несчастную жену, которой уже нет в живых!
Он должен выбросить эти мысли из головы. У него теперь новые заботы, новая ответственность.
Он перевел взгляд на Натали. Она играла с Сарой в какую-то глупую игру на пальцах. Тяжесть в его груди спала, и он вздохнул спокойно. Он должен думать не о мертвой жене, а о живом ребенке, которому посвятил свою жизнь. Любовь и защита Сары – вот лучшая память покойной Кэтрин. А Натали, его бесценная Натали, самым чудесным образом оказалась лучшим подарком его лишенной матери девочке. Призрак Кэтрин должен на этом успокоиться, усмехнулся про себя Малком, потому что он не откажется от Натали ни за что и никогда.
Словно услышав его мысли, Натали взглянула на него, и от этого взгляда Малком почувствовал, как по телу его разлилась жаркая истома. Взгляд Натали смягчился, и она улыбнулась ему впервые с тех пор, как они встретились в холле. Малком улыбнулся в ответ. И обоим показалось, что между ними пробежала какая-то искра.
Сара, не замечавшая, что происходит между взрослыми, сосредоточенно соединила указательный палец одной руки с большим пальцем другой.
– Поп, поп, пип, – тихонько бормотала она нараспев. – Пип, пип, поп.
Улыбка Малкома стала еще шире. Кивком он указал на девочку:
– Какая интересная игра!
Глаза Натали насмешливо сверкнули:
– О да. Ей суждено в скором времени штурмом взять все великосветские гостиные.
– Как она называется?
– По-моему, она известна под названием «Пип-поп».
Плечи Малкома затряслись в беззвучном смехе. Сара взглянула на Натали.
– Теперь твоя очередь, – заявила она, победно улыбаясь.
– Ага, – согласилась Натали. – На чем же я остановилась?
Они продолжили свою странную игру, а за окошком покачивающейся кареты день медленно сменялся вечером. Наступили сумерки. Малком так и не понял правил игры, и у него создалось впечатление, что Натали их тоже не понимала. Она послушно позволяла Саре играть первую скрипку, а когда девочка ее поправляла, не возражая, делала так, как она ей говорила. В конце концов малышка устала от игры и прекратила ее, объявив, что она закончилась вничью. Зевнув, она нырнула под руку своей новой маме и свернулась калачиком на сиденье, готовясь вздремнуть. Натали сняла с Сары шляпку, пригладила ей волосы и откинулась на спинку, чтобы девочке было удобнее. Они уютно прижались друг к другу.
Как только Сара закрыла глаза, Натали посмотрела на Малкома. В приглушенном вечернем свете ее полосатый костюм приобрел лиловый оттенок. Склонив голову набок, она, слегка улыбнувшись, заметила:
– Ты все время смотришь на меня.
– Мне нравится на тебя смотреть.
Глаза Натали удивленно расширились. Она прикусила губу, и на лице ее проступило удовольствие и в то же время смущение.
– Я рада, – помолчав, сказала она.
Малком откинулся на подушки и поерзал, устраиваясь поудобнее. Сара к этому времени уже крепко спала. В карете царил полумрак и стояла тишина, нарушаемая лишь стуком колес да поскрипыванием рессор. Малкому показалось, что в этой интимной атмосфере они с Натали стали как будто ближе друг другу, и в то же время между ними осталось нечто недосказанное, и он решил это исправить.
– Ты и в самом деле считаешь, что я изменил наши планы только из-за собственной прихоти? – тихо, чтобы не разбудить Сару, спросил он.
