Ханна Хауэлл - Горец-варвар
– А почему вы не пригласили священника из горцев?
– Подозреваю; что такого днем с огнем не сыщешь.
Сесилия уже хотела спросить почему, но тут Артан прошептал ей на ухо:
– Не советую затрагивать эту тему.
Взглянув на дядюшку, Сесилия увидела в его глазах хорошо знакомый ей воинственный блеск.
– Дядюшка, как тебе не стыдно?! Хотя бы в день моей свадьбы воздержался бы от обидных высказываний по поводу шотландцев с равнины!
Сэр Ангус снисходительно улыбнулся и лукаво подмигнул Старой Мэг, когда та рассмеялась.
Непринужденное веселье, царившее на празднестве, разительно отличало его от скучных пиров в Данбарне. Сесилия вела себя за столом безупречно, и Артан должен был гордиться такой женой. Ее изысканные манеры и врожденная обходительность были достойны всяческой похвалы и были бы уместны даже на приеме у короля. Однако Артан не мог избавиться от ощущения, что в ее поведении чувствовалась некоторая холодная сдержанность, которая казалась ему непривычной и совершенно непонятной. Казалось, она играла какую-то роль или ужасно боялась совершить какую-нибудь оплошность, поэтому тщательнейшим образом взвешивала каждое свое слово и выверяла каждое движение. Артану это казалось странным. И ему хотелось разгадать эту загадку даже больше, чем забраться в постель к своей очаровательной жене.
Уже в конце пира Артан, улучив момент, подал знак Мэг и Кривой Кошке, чтобы те отвели Сесилию в спальню. Когда он дошел до дверей их комнаты, его любопытство достигло предела. Он должен был непременно получить ответы на вопросы, не дававшие ему покоя. Получить сегодня или никогда.
Мэг села рядом с Ангусом и учтиво поблагодарила слугу, когда тот налил ей вина.
– Ах, до чего же Сесилия была хорошенькая сегодня!
– Да, хорошенькая. Только в последнее время она какая-то странная. Сама на себя не похожа. – Ангус покачал головой.
– Боюсь, что это вина Анабеллы, – пробормотала Мэг.
– Что ты хочешь сказать?
– Анабелла постоянно забивала девочке голову нравоучениями о том, как должны вести себя молодые леди. И сейчас малышка решила приложить все усилия, чтобы стать безупречной во всех отношениях. После того как Артану стало лучше, она сильно изменилась. Чует мое сердце, с ней что-то неладное. Не исключено, что она даже пообещала Господу – мол, если Артан выживет, то она приложит все усилия, чтобы стать идеальной хозяйкой, хорошей женой и настоящей леди. Это вполне в ее духе.
– И после этого парень и в самом деле открыл глаза?
– Просто девчонке очень повезло. А она дала обещание делать то, что на самом деле терпеть не может. И теперь считает себя обязанной все это выполнять.
– Что ж, не так все страшно, как кажется. Просто эта перемена стала для всех неожиданностью.
– Погоди, Ангус. Это еще не все. Вот увидишь, пройдет совсем немного времени – и здесь всем захочется ее придушить.
– Разве вести себя как настоящая леди – это так предосудительно и неприятно для окружающих?
Мэг улыбнулась:
– Это становится неприятным, когда такая славная девочка, как Сесилия, превращается в совершенно незнакомого нам всем человека. И разумеется, это неприятно еще и потому, что Сесилия, сама того не замечая, начинает подражать Анабелле – а эту даму едва ли можно назвать удачным образцом для подражания.
Ангус кивнул и, сделав глоток из своей кружки, принялся разглядывать гостей.
Когда Артан подошел к двери спальни, он решил, что непременно узнает всю правду, заставит жену говорить с предельной откровенностью. Но, открыв дверь, он увидел Сесилию в ночной сорочке из тонкого льна, с длинными рыжими волосами, распущенными по плечам, – и мгновенно забыл обо всем на свете. Ему хотелось сорвать с нее одежду и хотелось как можно быстрее раздеться самому.
Задержавшись у двери, Артан постарался успокоиться. Его жена во многих отношениях по-прежнему сохраняла невинность. А к таким женщинам нужен особый подход. С ними нельзя торопиться. Нельзя все решать грубым напором. Если испугать Сесилию, она, возможно, выскочит из комнаты. А этого Артан совсем не хотел, потому что выставил бы себя на посмешище перед гостями, оставшимися в замке.
И тут Артан вдруг с удивлением обнаружил… Сам того не замечая, он, оказывается, уже снял по дороге половину одежды. И если Сесилия сейчас его отвергнет, то после этого начнутся разговоры о том, как полуголый сэр Артан гонялся по замку за своей женой.
Открыв дверь, он переступил порог и направился к Сесилии. На лице у нее была написана скорее решимость, нежели нетерпение. Артан подошел к жене и, заставив себя улыбнуться, проговорил:
– Дорогая, ты была сегодня ослепительна в своем подвенечном наряде. – Он провел рукой по кружевной оборке на вырезе ночной сорочки Сесилии. – Но должен признать, что в этом одеянии ты похожа на ангела, сошедшего с небес.
Сесилия почувствовала, что слова Артана не просто комплимент. Слова эти словно шли из самого сердца, и в них слышалась неподдельная страсть. А когда у твоего мужчины глаза горят таким неистовым огнем, с ним трудно оставаться сдержанной супругой, которая не признает ничего, кроме чувства долга. Когда законный супруг сообщает тебе, что настала пора зачать наследника, – это одно дело. Но когда происходит то, что сейчас, – совсем другое. Как тут сохранишь холодную голову? Сесилия чувствовала жар Артана, чувствовала силу его желания, и каждой клеточкой своего тела она отвечала на его молчаливый призыв.
Тут он обнял ее и поцеловал. И даже сквозь рубашку почувствовал, что Сесилия вся горит от желания. Артан мечтал сейчас только об одном: поскорее сорвать одежду – с нее и с себя. И несколько мгновений спустя его мечта осуществилась.
Они и не вспомнили бы, кто из них разделся первым. Но это уже не имело для них никакого значения. Они разделись в считанные секунды и теперь, обнаженные, уже лежали в постели. Сесилия сделала над собой последнее тщетное усилие; она пыталась обуздать свои желания, которые, по ее мнению, не пристало испытывать настоящей леди. Но в этот момент Артан принялся пылко целовать ее грудь – и Сесилия вмиг забыла обо всем на свете. А в следующий миг, словно движимая какой-то непреодолимой силой, она уже оказалась верхом на Артане.
Когда они, вконец обессилевшие, лежали рядом, Артан подумал о том, что лучшего окончания их брачной ночи невозможно даже и представить. Собрав остатки сил, он обнял свою благословленную Господом и церковью жену. А затем заглянул ей в лицо. Щеки Сесилии раскраснелись от страсти, губы распухли от горячих поцелуев. Но глаза смотрели на него с тревогой.
– Что случилось, Сайл?
– Я вела себя как дикое животное, – пролепетала Сесилия, отводя глаза.
