Ханна Хауэлл - Горец-варвар
Опустив голову, Артан уставился в свою тарелку. Похоже, он даже не заметил, как мысленно произнес по отношению к Сесилии слово «полюбил». Неужели он действительно так подумал? Наверное, да. Это слово пришло ему на ум как бы само собой. Как будто не было на свете ничего более привычного и естественного. Наверное, любовь к Сесилии уже давно жила в его сердце. Она подкралась незаметно в тот момент, когда он встретил Сесилию. Он влюбился в нее со всей силой страсти, на какую только способна его пылкая натура. Ему было трудно распознать это чувство, потому что он раньше никогда его не испытывал. Когда же именно это с ним произошло? В какой момент? Вспоминая то, что происходило в недавнем прошлом, Артан понял: он начал думать о Сесилии как о своей будущей жене с того момента, когда впервые ее поцеловал.
Казалось, это открытие должно было обрадовать его. Но почему-то оно огорчало. Он понимал, что это чувство будет отвлекать его, мучить необходимостью узнать, что испытывает к нему Сесилия. Да, разумеется, это очень важно. Но сейчас самое главное – обвенчаться с ней по церковным канонам. А уж потом можно будет выяснить, в какую игру она с ним играет.
Вне всяких сомнений, Сесилия менялась, превращаясь в совершенно незнакомую женщину. И это очень настораживало. Может быть, она всячески ублажала его только из-за ран и болезни? Ведь Сесилия беспокоилась за него, целую неделю не отходила от его постели. Но что-то ему подсказывало: его болезнь тут ни при чем. Однако Артан не знал, как расспросить жену о том, что не давало ему покоя.
Но больше всего беспокоило другое: она вдруг стала чрезмерно стыдлива и игнорировала его в постели. Может, просто отвыкла от него? Лишь только минула неделя с тех пор, как он очнулся, Артан стал искать ласк Сесилии в постели, хотя и понимал, что еще слишком слаб для этого. Когда она его отвергла, он вздохнул с облечением, отдавая себе отчет в том, что мог бы оказаться не на высоте. Но с другой стороны, он чувствовал: в том, как жена отвечала на его ласки, чего-то не хватало. Один раз Артан даже готов был поклясться, что Сесилия стиснула зубы, чтобы не закричать на него. Казалось, влечение, которое было между ними, пошло на убыль. Словно огонь страсти угасал в ней.
Все это не могло не тревожить Артана. Именно поэтому он и стремился заключить церковный брак как можно быстрее. Он хотел, чтобы священник благословил их союз. Возможно, Сесилия перестанет проявлять излишнюю сдержанность, когда их брак будет освящен церковью. И тогда к нему вернется его прежняя Сайл. Готовясь к этому серьезному шагу, он решил набираться сил, чтобы в самый ответственный момент не ударить в грязь лицом перед новобрачной.
– Да, решено. Венчаемся завтра, – повторил Артан и чмокнул жену в щеку. – Наверное, ты захочешь повидаться с Мэг, чтобы все подготовить для торжества, – добавил он, поднимаясь со стула.
Направившись к двери, Артан вышел из спальни. Сесилия со вздохом посмотрела ему вслед. Во время разговора с мужем ей было не так-то просто мило улыбаться, изображая образцовую супругу. Хотя Сесилия знала, что главное для идеальной жены – подчиняться мужу, она не могла предположить, что Артан будет обходиться с ней как с неразумным ребенком. Ей будет очень трудно свыкнуться с таким положением дел и приспособиться к такой жизни. Когда муж начинал отдавать распоряжения, совершенно не интересуясь ее мнением, ей хотелось схватить какой-нибудь тяжелый предмет и запустить Артану в голову.
Успокоившись, Сесилия отправилась на поиски Мэг и нашла ее на кухне. Мэгги уже вовсю обсуждала завтрашний праздник с Кривой Кошкой. Целых двадцать минут Сесилия терпела сущее безобразие: сначала на нее не обращали никакого внимания, потом ею откровенно помыкали. С ней не считались, ее ни о чем не спрашивали, все решалось без нее. Когда же она пыталась вставить слово и предлагала сделать что-то по-своему, ее решения вежливо, но твердо отклоняли. В конце концов, Сесилия махнула на все рукой и решила заняться подбором подходящего для свадьбы наряда.
Кривая Кошка украдкой заглянула в Большой зал, затем снова повернулась к Мэг:
– По-моему, ее терпение на пределе.
– Вот и хорошо, – ответила Мэг. – Она что-то стала подозрительно почтительна и вежлива, чересчур уважительна к старшим. Я не узнаю ее. Едва дождалась, чтобы она не ушла.
– Что на нее нашло? Девчонку словно подменили. А она мне так понравилась вначале. Показалась очень хорошей девушкой.
– О, Сесилия действительно очень хорошая. Она очень милая, и у нее доброе сердце. Хотя мне не нравятся такая чрезмерная услужливость и скромность. Ведь это именно то, что старалась привить ей проклятая Анабелла. Иногда мне казалось, что девочка вот-вот с улыбкой спросит своего палача, не нужна ли ему помощь, чтобы обмотать ее шею веревкой.
Кривая Кошка рассмеялась, потом спросила:
– И что же за уроки вы стремитесь ей преподать?
– Она должна оставаться такой, какая есть. И должна поступать так, как велит сердце, а не по тем правилам, что когда-то навязывала ей леди Анабелла. Эта женщина, видимо, хотела, чтобы все на свете стали такими же жалкими и ничтожными, как она.
– Полагаю, эта женщина навязывала ей свои порочные и глупые мысли по поводу того, чего стоит ожидать от интимной жизни. И конечно же, она выдавала свои слова за непреложную истину и высшую мудрость.
– Да-да, леди Анабелла именно такая.
– А тебе не кажется, что мы все-таки сумеем сделать так, чтобы Сесилия одумалась и не изображала из себя угодливую дурочку, не имеющую собственного мнения? Ведь мы для этого уже кое-что сделали, верно?
– О, если бы все было так легко и просто! Но я не теряю надежды. Возможно, это станет для нее последней каплей, переполнившей чашу ее долготерпения.
– Ах, Мэг, умеешь ты выражаться… как бы это сказать… ну… поэтично.
Старая Мэг и Кривая Кошка переглянулись и весело рассмеялись.
Разглядывая свои платья, Сесилия то и дело хмурилась. Платья были разбросаны по всей комнате; дядюшка проявил большую щедрость, отдав племяннице наряды, оставшиеся после его покойных жен. Правда, почти все они требовали некоторой переделки, а до свадьбы оставалось совсем немного времени. Наконец Сесилия отложила большую часть платьев – ни одной нормальной женщине не пришло бы в голову надеть такие на собственную свадьбу, – и осталось совсем немного нарядов, то есть можно было спокойно выбирать.
В конце концов, она остановила свой выбор на простеньком зеленом платье. Сесилия положила его на кровать, а все остальные сложила обратно в сундук. В этом скромном одеянии было довольно трудно выглядеть несравненной и неотразимой – но разве это имело какое-то значение? Правда, в Данбарне ее ждало богатое приданое. Но даже если бы оно сейчас оказалось в ее распоряжении, Сесилия не смогла бы надеть платье, сшитое для ее венчания с другим мужчиной. Это всегда считалось плохой приметой, и такая оплошность могла бы навлечь несчастья на ее голову. А ей хотелось счастья и удачи в семейной жизни.
