Бертрис Смолл - Околдованная
Подавшись вперед, он снова наградил ее нежным поцелуем в губы и полуприкрытые веки.
— Все будет хорошо, драгоценность моя. Ты поедешь со мной в Шамбор, и мы насладимся сладостной идиллией. Открой глаза, дорогая.
Отем повиновалась, и Людовик, как всегда, поразился ее необычайным глазам. Лицо ее было серьезным, почти скорбным.
— Вам угодно сделать меня своей шлюхой, ваше величество. Неужели я так и не смогу убедить вас отказаться от этой затеи? И что будет, когда вы насытитесь? Кто женится на такой, как я? Если, разумеется, мне захочется снова выйти замуж, хотя пока и подумать об этом страшно.
— Пойми, дорогая, в том, чтобы стать королевской любовницей, нет позора, — деловито заметил Людовик. — Обычно такие женщины имеют невероятный успех. Их обожают.
За ними ухаживают. Множество поклонников предлагают им руку и сердце, особенно если такие особы оказались достаточно мудры, чтобы сохранить дружбу монарха после того, как их роман закончился.
— Вы меня утешили, — сухо процедила она, выпрямляясь, и король рассмеялся.
— Мы сегодня же уедем в Шамбор, — решительно бросил он.
— Нет, — покачала головой Отем. — Я приеду завтра, как подобает дамам моего положения. В экипаже, с горничными и вещами. Кто живет в Шамборе?
— Несколько моих приятелей.
— И ни одной женщины? — поразилась она.
— Мы приехали поохотиться, моя драгоценность, — пояснил король.
Отем покачала головой.
— И теперь, когда вы загнали добычу, сир, она будет сидеть за вашим столом и выполнять обязанности хозяйки?
К счастью, я привыкла к этим обязанностям в доме отца, где не было женщин, кроме матери и меня. Да, кстати, мама должна быть со мной, хотя бы для того, чтобы соблюсти приличия, сир. Если вы так упорно стараетесь затащить меня в постель, позвольте хотя бы сохранить декорум и видимость достоинства. Люди могут думать все, что угодно, но если мама будет с нами, никто не может сказать наверняка, ваша я любовница или нет.
— Это так важно для тебя, драгоценность моя? — удивился он.
— Да, ваше величество, — настаивала Отем.
— В таком случае будь по-твоему. А теперь поцелуй меня в благодарность, только приоткрой губы, чтобы я мог отсалютовать твоему шаловливому язычку своим. О, я многому могу научить тебя, дорогая. Вещам, которые твой добрый муж не считал возможными показать своей супруге. Уверен, что ты будешь прекрасной ученицей. Ты полна огня, Отем, и я с нетерпением жду, когда смогу согреться у этого огня.
Они поцеловались, и король с улыбкой вскочил.
— Я ведь изменился, верно?
— Вы были совсем мальчиком, когда мы в последний раз виделись, — пролепетала Отем. — Но вы действительно изменились, ваше величество. Вы очень красивы. Но я все же на семь лет старше, и тут ничего не исправить.
— Помнишь историю Дианы де Пуатье, первой владелицы Шенонсо? — спросил он.
Теперь настала очередь Отем улыбнуться.
— Да, ваше величество, помню. Так я стану вашей Дианой?
— Поверь, ты будешь очень счастлива, — пообещал король и с грациозным поклоном покинул гостиную.
Отем вздохнула, изумленно покачивая головой. Ничего не скажешь, Людовик действительно стал взрослым, и хотя не слишком высок, зато строен. Длинные темные волосы собраны сзади в косу. Янтарно-карие глаза светятся теплом. Овальное лицо с орлиным носом и пухлыми губами довольно красиво. Но он так отличается от Себастьяна!
Что же ей делать?
В гостиную стремительно вошла герцогиня.
— Что здесь произошло? — требовательно спросила она.
— Они ушли? — спросила вместо ответа Отем.
— Да, и король улыбался во весь рот, — кивнула мать, садясь на диван. — Итак, чем все кончилось?
— Король желает, чтобы я стала его любовницей, — честно призналась Отем. — Я поклялась приехать в Шамбор, но как мне быть, мама?
— У тебя нет выбора, дочь моя, — пожала плечами Жасмин. — Если ты заявишь, что осталась англичанкой, значит, все зависит от милости короля. Только он может запретить или позволить тебе остаться в Шермоне. Но ты, выйдя замуж за Себастьяна, стала француженкой, а слово его величества — закон для подданных.
— Мы могли бы уехать… — начала Отем, кусая губы.
— Мы не сумеем вернуться домой, пока король Карл не займет трон, — мягко напомнила Жасмин. — Конечно, можно бы бежать в Голландию или Рим, но что будет с Мадлен?
Она наследница Шермона. Неужели ты позволишь ей все потерять? Пойми, дочь моя, ты больше не девственница, оберегающая свою невинность. Ты стала женщиной. А женщинам иногда приходится выбирать путь, который им совсем не по нраву.
— Так же было с тобой и принцем Генрихом, мама? — не выдержала Отем.
Жасмин кивнула.
— Пусть я считала его привлекательным и волнующим, все равно возмутилась, поняв, чего он хочет от меня. В моих ушах все еще звучат слова отчима, графа Броккерна, объявившего моей матери, что красивый знатный молодой человек возжелал меня и я должна отдаться ему, смирившись с неизбежным. Мало того, граф строго пожурил меня за неуместное жеманство, ибо, как он мудро указал, от меня не требовали ни жизни, ни кошелька. Все же я сбежала бы в Кэдби, не запри меня Алекс в моей спальне. — Жасмин, усмехнувшись, покачала головой. — О, как я злилась на него! В ярости швырнула ему в голову вазу с цветами… по-моему, розами. Потом приехал принц Генрих, и не успела я оглянуться, как он покорил меня. Ах, как он был очарователен! Твой брат Чарли весь в него.
— Но ты любила его, мама? — допытывалась Отем.
— Да, но так и не призналась в этом. Видишь ли, дитя мое, хотя я была дочерью великого монарха, мое рождение по английским меркам считалось незаконным. Не то что в Индии. Генрих был влюблен в меня, но ему никогда бы не позволили жениться. Скажи я ему о своей любви, он никогда не взял бы себе другую супругу, но теперь это уже не важно.
Бедняга внезапно умер, почти сразу же после рождения Чарли, и его младший брат стал королем, самым несчастным повелителем Англии. Правда, Людовик действует более решительно, но на то он и король. Ты ни в чем не виновата, но только от тебя зависит решение проблемы.
— Но что бы ты сделала, мама, на моем месте? — серьезно спросила Отем. — Неужели не стала бы противиться?
— Да, — так же серьезно ответила Жасмин. — Пойми, все это недолго продлится. Королева и кардинал стараются устроить брак Людовика. Осталось выбрать между двумя кандидатками на трон королевы французской: испанская принцесса Мария Терезия и савойская принцесса Маргарита. После свадьбы ни о каких любовницах не может быть речи. Ничто не должно унизить новую королеву. Мои кузины утверждают, что племянница кардинала Мария Манчини также привлекла внимание короля.
