Горгона и генерал - Тата Алатова
Без Свона, без стилетов, без пистолетов.
Вот до чего её довел этот Трапп!
Развернувшись, она увидела фигуру в темном плаще.
— А, — Гиацинта спустилась по ступенькам вниз, опираясь на трость, которую вынуждена была пока использовать. — Придумали, королевой какой страны я могу стать?
— Алпании, например.
— Это же крохотная деревушка, населенная дикарями. Издеваетесь?
Узкий кинжал сверкнул из-под черной ткани.
— Сразу бы так и сказали, — понимающе протянула Гиацинта. — В последний раз архивами Крауча пользовалась женщина по имени Люси Смолл. Она собиралась шантажировать короля Стивена. Люси проводит вас к ним. Если она вас приведет не туда, то вы же сможете её переубедить, верно?
Фигура исчезла.
— Господи, — пробормотала Гиацинта ей вслед, — что за нелепые люди меня преследуют?
Разумеется, она перевезла архивы сразу после визита Люси.
Это же очевидно!
В начале весны на короля Джона было совершенно первое нападение, он получил контузию и в ответ заключил Стива в соседнюю камеру с Гарольдом Бронксом.
Это вызвало цепь гневных публикаций в газетах, обвиняющих Джона, прилюдно простившего брата, в непоследовательности.
Траппу тоже доставалось от писак, которые задавались вопросом, не потерял ли генерал все свои боевые навыки и не пора ли его заменить кем-нибудь помоложе.
В конце концов, Гиацинта категорически запретила всем домашним приносить в особняк газеты.
В это же время Шарль, мрачно слонявшийся из комнаты в комнату, вдруг закатил настоящую истерику, обвинив свою мачеху в безразличии, эгоизме и бескрайнем себялюбии.
— Мы так давно не знаем, что происходит! Может, нас уже завоевали! Может, все наши войска уже разгромлены! — кричал он. — Ты даже не знаешь, жив Трапп или нет, и преспокойно музицируешь!
Холодно-спокойная Гиацинта молча выслушала все эти упреки, а когда Шарль более-менее успокоился, коротко бросила:
— Вон отсюда. Питер, проводите.
Никто не целом мире не будет кричать в её присутствии про мертвых генералов.
Вскоре Шарль покинул столицу и отправился на восток. Вот Розвелл сразу обрадуется и как начнет громить врагов!
Первые вести пришли с ярким мартовским солнцем.
— Трапп ранен, но жив, — кричал Свон, бегом поднимаясь по лестнице. — Большая битва в Черноголовом поле! Огромные потери у обеих армий, но мы победили! Мы наступаем! Ход войны переломлен!
Гиацинта, в одной сорочке, выскочила в коридор.
— Что значит ранен? — спросила она так сердито, как будто это Свон недоглядел.
Тот смешался.
— Руки и ноги на месте, — отрапортовал он. — Генерал снова в строю и побеждает! Говорят, это он перекрыл все дороги, потому что проводил какую-то хитрую военную операцию.
— Мерзавец этот ваш генерал, — совершенно вышла из себя Гиацинта и вернулась в свою спальню, громко хлопнув дверью.
Второе письмо Траппа было еще короче первого.
«Что значит — упала с лошади? Гиацинта, я убью Свона».
Она даже на оборотную сторону заглянула — это всё? Он что, умер бы, если бы написал еще несколько слов?
Неожиданно для всех умер Найджел Бронкс-старший, и Гиацинта, как полноценный член семьи, была вынуждена отправиться на похороны.
Многочисленные дети и внуки выглядели столь обескураженно, словно никогда не ожидали такого исхода событий.
Король Джон не соизволил явиться на это самое крупное светское мероприятие сезона. Зато прибыл советник Трапп, и Гиацинта ежилась от пронзительно-холодных взглядов, которые на неё бросал отец Бенедикта.
Король так и не отлучил его от двора, не посмев показаться неблагодарным. Все-таки этот человек скрывал его десять лет.
И все было достаточно мирно до тех пор, пока они не вернулись с похорон и поверенный Бронксов не объявил, что старик оставил всё, что мог Гиацинте Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, назначив родным наследникам только небольшое содержание, дабы они не умерли с голода.
«Как самой рациональной женщине столицы, которая сумеет правильно распорядиться состоянием».
Головы, одна за другой, поворачивались к Гиацинте. Она поспешно опустила черную вуаль, скрывая собственное изумление.
Господи, теперь ведь её наверняка пришибет кто-то из Бронксов!
В абсолютной тишине посмеивался советник Трапп.
41
Чертов, чертов генерал, это он во всем виноват.
Еще несколько месяцев назад у неё был всего лишь один официальный родственник — никчемный пасынок Шарль Стетфилд, из-за которого она попала в руки Крауча.
А что теперь?
Теперь перед ней стояла толпа разгневанных Бронксов, и эти чудовища считались её семейством.
— Послушайте, — сказал высокий мужчина, сделавший шаг вперед, — вы не должны так пугаться. Передайте все дела мне, я позабочусь об этих утомительных финансовых вопросах.
— Кто вы? — спросила Гиацинта, которая так и не смогла их всех запомнить.
— Арчибальд Бронкс.
— Отец моего мужа, — сообразила она. — Человек, который отправил своего сына на военную службу, хотя любому дураку очевидно, что Найджел не создан для казарм? И человек, который годами позволял своему брату Гарольду издеваться над ним? Не думаю, что вы в состоянии хоть о чем-нибудь позаботиться.
— Мой брат несколько наивен, — хищно улыбнулся другой Бронкс. — Будет лучше, если я объясню вам все в более спокойной обстановке…
— А вы?..
— Арнольд.
— Человек, который позволил своей дочери находиться в постыдном положении вечной королевской невесты? Я не веду переговоров с людьми, торгующими своими детьми, — отрезала Гиацинта, отступая.
Питер Свон стоял прямо за её плечом, и только благодаря его присутствию она все еще окончательно не утратила самообладания, хотя уже и несла всякую дичь.
— Я уведомлю вас, если решу с кем-то из вас встретиться, — Гиацинта и сама не слышала свой голос, в ушах шумело. — Если кому-то нужны деньги сверх того, что вам назначено, — пишите письма. Приходить ко мне не нужно, я не приму.
— Мудрое решение, — криво усмехнулся советник Трапп и предложил ей свою руку, — я провожу вас, госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.
Она с облегчением оперлась на него, кивнула остальным и покинула, наконец, это жуткое общество.
— Прошу вас, — на улице советник Трапп распахнул перед ней дверцу своего экипажа. — Его Величество ждет вас.
Черт. Все Траппы одинаково коварны.
Щенок Джонни, как называл его генерал, был в полном трауре. Даже перстни были из черного аметиста.
— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, — он легко встал и вежливо поклонился, а потом приглашающе указал ей на кресло. — Мы давно не виделись.
Она машинально улыбнулась, глядя на трон за его спиной.
Его предшественник обожал заниматься любовью на этом троне.
Дурнота подкатила к горлу.
— Вас можно поздравить? — спросил её король. — Теперь вы самая богатая женщина нашей страны?
Она молча кивнула, ошарашенная. Действительно самая богатая? Самая-самая-самая?
— Жизнь довольно непредсказуемая штука, правда? — философски усмехнулся Джон и вдруг спросил: — Как вы думаете, почему Найджел Бронкс оставил свое состояние вам?
