Марша Кэнхем - Таинственный всадник
— Садитесь, — сказал он и отодвинул скамью так, чтобы Рене смогла сесть к нему на колени. — Положите свои руки сверху. Я покажу вашим пальчикам, как надо действовать. Она улыбнулась. Пальцы Тайрона были намного длиннее, а мелодия, которую он исполнял, была знакома Рене, и она могла предугадать, к каким клавишам его руки понесут ее неловкие пальцы. Она почувствовала тепло его тела, ее грудь стала набухать, и Рене поняла, что страстно желает этого человека.
— Я чувствую себя настолько виноватой. — Она задохнулась. — Финн в тюрьме, а я думаю только о том, как… о том, как мне чудесно и тепло сейчас, — шепотом призналась Рене.
Руки Тайрона сомкнулись на ее талии.
— Сегодня ничего вы не можете сделать для Финна, как бы вам этого ни хотелось. И я принимаю ваши слова, мамзель, что вы чувствуете себя прекрасно в моем доме, как еще один комплимент.
Она закрыла глаза и отдалась нежности его губ. Его дыхание с легким ароматом коньяка слегка щекотало ее кожу, и Рене откинула голову, чтобы снова почувствовать вкус его губ. Осторожно, стараясь не повредить ее разбитую губу, он поцеловал Рене так трогательно, что она едва не расплакалась. Зная, что ему только что сделали перевязку, она повернулась у него в руках и взяла в ладони его лицо, и он целовал ее стройную шею, замирая от счастья.
Он распустил пояс халата, его руки скользнули под шелк, и грудь Рене оказалась в его ладонях. Рене выгнулась, задев клавиши фортепьяно, и те немедленно отозвались энергичным аккордом. Ласковые губы Тайрона ласкали ее соски, оставляя два влажных круга на ткани. Его руки гладили ее тело, спускаясь вниз, к бедрам, а когда снова взметнулись вверх, то Рене осталась обнаженной, мерцая молочной белизной в неярком свете свечей.
Аккорды на сей раз были громче, и отзвук их долго висел в тишине комнаты — Тайрон прижал Рене к ровному ряду клавиш из слоновой кости. Рене задрожала и напряглась, а он застонал от удовольствия, когда почувствовал, как нетерпеливо, как охотно она приняла его. Рене, горячая и страстная, была его женщиной, она так замечательно подходила ему. Звуки фортепьяно были так же ритмичны и так же лихорадочны, как и движения их тел. Потом они слились в один долгий аккорд, и он был дикий и отчаянный, ошеломивший их обоих.
В тишине комнаты слышалось теперь только дыхание Рене и Тайрона. Их сдавленные крики растаяли в воздухе, и они стояли, все еще не выпуская друг друга из объятий.
Глава 26
— Где вы научились так хорошо играть на фортепьяно? — спросила Рене, ее голос оставался все еще немного хриплым от недавних страстных криков.
Они лежали в кровати обнявшись, их руки и ноги переплелись. Занавеси на окнах они не задернули, чтобы дневной свет разбудил их, но Тайрон не сомкнул глаз в эту ночь. Он лежал, глядя в потолок, мысленно возвращаясь к событиям прошедших недель, и думал, что пропустил момент, когда еще можно было прислушаться к голосу инстинкта, задавленного в суматохе, начавшейся со встречи с Рене д'Антон, и уйти.
— Вы спрашиваете о той прекрасной симфонии, которую мы исполняли вчера вечером? Я могу только сказать… все дело во вдохновении. Прекрасная кожа цвета слоновой кости превосходно подогревает страсть…
Рене подняла глаза, чтобы посмотреть на Тайрона.
— Если вы предпочитаете не рассказывать мне…
— Есть некоторые вещи, которые не соответствуют статусу жулика и негодяя. Например, превосходное образование и относительно привилегированная жизнь, которая не полагалась мне из-за моего низкого происхождения, не дают мне права быть высокомерным.
— В вас нет ничего, что говорило бы о низком происхождении, месье, — возразила Рене, прижимаясь к нему. — И мне жаль тех, кто недооценивал вас из-за вашей крови.
— От правды никуда не денешься, — сказал Тайрон спокойно. — Я был сыном смотрителя леса, и если бы не вмешательство судьбы, то я бы сейчас, вероятно, занимался тем же, что и мой отец, у меня была бы жена и семеро хныкающих детишек, которые путались бы у меня под ногами и вопили, требуя жизни получше, чем та. на которую они обречены.
— Я в этом очень сомневаюсь, — сказала Рене улыбаясь. — Я думаю, вы рождены жуликом и должны умереть жуликом и… — ее дыхание прервалось на секунду, — и та, которой повезло бы разделить вашу жизнь, стала бы навеки другой.
Тайрон думал о словах Рене, а его рука продолжала гладить ее светлые длинные волосы. Вдруг он нахмурился.
— Я никогда никого не переделывал под себя и не допущу, чтобы и меня кто-то попытался изменить. Я всегда был доволен каждым днем своей жизни, каким бы он ни был. Не важно, что происходило в этот день. Я не выстраивал планов, не намечал никаких целей — короче, не думал о будущем. Довольно бледная перспектива для семейной, оседлой жизни, скажу я вам.
— Но тем не менее все у вас есть, и прежде всего этот дом, где столько прекрасных вещей. — Рене обвела взглядом богатый кабинет Тайрона.
— Я не отрицаю, что люблю комфорт, уют. Но если бы мне пришлось оставить все это и уйти, я бы смог. И сделал бы это моментально. Но такой образ жизни, — добавил он, — вряд ли кто захотел бы разделить со мной.
Рене положила подбородок на руку и пристально посмотрела в дымчато-серые глаза Тайрона.
«Ты мог бы попросить меня, — подумала она, — ты мог бы попросить меня, и я бы пошла… Нет, побежала бы за тобой на край света».
Но он не попросил. Его брови слегка приподнялись, он с любопытством наблюдал за ее шевелящимися губами, но потом он быстро поцеловал ее в макушку и, осторожно высвободившись, сел.
— У меня мелькнула одна мысль, — сказал Тайрон, проверяя повязку на груди. — Перво-наперво надо точно выяснить, где Рос прячет Финна. Если он находится в городской тюрьме, то замок в камере такой, что его можно открыть обычным кухонным ножом. Если же он в бывшем винном погребе, то нам остается лишь полагаться на жадность Роса.
Рене осторожно прикоснулась к старым шрамам на спине Тайрона.
— Почему вы не сказали мне, что это работа Роса?
Тайрон обернулся к Рене и объяснил:
— Это случилось давным-давно. И это наше с Росом личное дело.
Рене встала на колени у него за спиной.
— Вы все еще и обо мне думаете как о выгодном деле?
— Я не об этом говорил. Я просто думал, что вам не следует волноваться о том, что не имеет отношения к вашему нынешнему затруднительному положению. Да и после того, как Финн будет освобожден…
— А я хочу о вас волноваться, — тихо призналась Рене.
— Что же, — он оттолкнулся от края кровати, — я запомню.
Окинув беглым взглядом комнату и не найдя своей одежды, Тайрон обнаженным пошел в гардеробную, но стоило ему открыть дверь шкафа, как в дверях появилась Рене, закутанная в простыню.
