Дороти Гарлок - Ветер надежды
– Ты правда так считаешь? – Генри радостно улыбнулся. – Как жаль, что я не был знаком с тобой раньше, Кейн!
– Мне тоже. Но это не важно. Я рад, что знаком с тобой сейчас.
Кейн сидел на кухне, когда острая боль пронзила его желудок, и он почувствовал, как вверх поднимается волна дурноты. Ему пришлось торчать в доме почти весь день: Элли и Ванесса зорко следили за тем, чтобы он не перенапрягся. Пока все энергично носились по дому и все так и горело у них в руках, он пил чашку за чашкой черный кофе, чтобы хоть чем-то занять себя. Теперь этот кофе горьким комком стоял в горле. Он поставил кружку на стол, надел шляпу и пробормотал что-то невразумительное насчет лошади.
– Кейн? – позвала его Ванесса, когда он был уже у двери.
Элли тут же заметила загнанное выражение лица Кейна.
– Он ненадолго отлучится в сарай, детка. Ты не поможешь мне повесить портьеры на место?
Кейн быстро добрался до сарая и прошел к стойлу Рыжего Великана. Постоял там, вцепившись в перекладину так, что побелели пальцы, и попытался отдышаться и прогнать дурноту. Проклятие! Проклятие! Проклятие! Он почти перестал думать о своей болячке в последние дни. Да и приступы не возобновлялись. Шериф испытал подобное несколько раз, прежде чем умер в дьявольских муках. Сначала этакое обманчивое счастье, чувство, что болезнь ушла и оставила тебя в покое, а затем – бах! Это было как-то связано с тем, что рак закончил грызть одно место и делал передышку, прежде чем приняться за другое.
Только во время приступов он снова начинал верить, что умирает. В остальное время в нем теплилась слабая надежда, что ему удастся перехитрить старуху с косой. Но, как утверждали специалисты, смерть при такой болезни неизбежна. Лечения пока так и не придумали. Хотя ему приходилось читать о чудесных выздоровлениях вопреки всем прогнозам. Кейн немного поразмышлял на эту тему. Может ли выздоровление наступить благодаря вере? Может ли вера в Бога спасти от рака? Или какая-то другая сила помогает организму собраться и кинуть все на борьбу с болезнью?
В прошлую войну тяжело раненные часто выживали. Возможно, им помогала сила воли? Или же у них было нечто столь драгоценное, ради чего стоило жить? У него была воля, но хватит ли ее, чтобы победить болезнь?
Пока он размышлял, боль сама собой стихла и перешла в слабое жжение в желудке. Ладно, спасибо и на этом, хотя ясно, что болезнь просто затаилась в организме. Испарина покрыла его лоб. Он чувствовал себя выжатым, словно лимон. Кейн опустил голову, от всего сердца желая, чтобы болезнь оставила его в покое.
Если он даже умрет сегодня, вдруг подумалось ему, то ему и так досталось счастья больше, чем остальным смертным. Ванесса… Ванесса… его сладкая чудная женщина. Он почти не закрывал глаз всю прошлую ночь. Проспал только как убитый целый час. Остальное время он пролежал без сна, держа ее в объятиях и пытаясь представить ее с увеличивающимся день ото дня животом, в котором растет его сынишка. Или дочка. Какая жалость, что ему не дано увидеть этого. И того, как в ее волосах засеребрятся отдельные нити, затем появятся целые седые прядки. Он бы так хотел стариться рядом с ней, сидеть по вечерам на крылечке, держа ее за руку, и вспоминать, как она отколошматила одного забияку лопатой, а затем продолжила его воспитание, чуть не разбив о его глупую голову дуло своего ружья. Он хотел бы рассказывать своим внукам, как она щеголяла в бриджах во время переезда через прерию, в то время когда на это решились бы считанные единицы женщин. Но больше всего он хотел каждую ночь засыпать рядом с ней, держа ее в своих объятиях, даже когда источник страсти иссякнет. Дверь сарая тихо скрипнула. Он поднял голову и увидел застывшую в дверях Ванессу на фоне косых лучей солнца. Она быстро подошла к нему. Он протянул руку и обнял ее.
– Ты в порядке?
– Конечно, в порядке. Я зашел навестить Рыжего Великана.
– Я вдруг испугалась, что у тебя заболело плечо или бок. Прошлой ночью ты совсем забыл о своих ранах.
– Ты не понимаешь, моя сладкая, но глупая женщина, что это была самая невероятная ночь в моей жизни. И я жажду повторить ее сегодня же.
Последние слова он уже прошептал ей на ухо. Она обхватила его за талию, стараясь не задеть рану, и уткнулась лицом в его рубашку.
– Кейн? Я начинаю сходить с ума, стоит тебе отойти туда, где я не могу найти тебя взглядом. Я так боюсь! Пожалуйста, скажи мне, почему мы не можем быть вместе? Я умираю по сорок раз на дню от этой неизвестности. Скажи, кто-то собирается свести с тобой счеты? Но отчего ты вдруг стал таким фаталистом? Это совершенно на тебя не похоже! Ведь ты вел себя совсем иначе, когда нам угрожал Тэсс! Я так надеюсь… и молюсь, что… ты доверишься своим друзьям и они помогут тебе, если ты считаешь, что мы вдвоем с этой проблемой не справимся. Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь, это же такая пытка – ничего не знать!
– Любимая… ты обещала мне не терзаться из-за этого. – Кейн едва выдавливал из себя слова. – Пожалуйста, я умоляю тебя, не мучь себя и меня понапрасну. Если бы я был уверен, что тебе станет от этого легче, то обязательно рассказал все без утайки.
Он прижал ее и погладил по волосам.
– Я не могу обещать тебе не мучиться.
Беспомощность, любовь, обожание, которые она увидела в его печальных глазах, буквально ошеломили ее. Она обняла его и нежно потерлась губами о его подбородок.
Я люблю тебя. И не важно, сколько миль проляжет между нами, дорогой. Ты просто всегда помни, что я тебя люблю.
Глава 16
Холодным, но ясным осенним днем Джон уселся на козлы фургона рядом с Генри, а Кейн решил сопровождать своих дам на Рыжем Великане. Джеб и Клей остались дома, занятые приготовлением своего коронного блюда из двух бычков, привезенных Клеем из города.
– Джебу понадобится уйма времени, чтобы выкопать яму, в которой мы будем готовить бычков, – заявил Клей за завтраком.
Чувство юмора у техасцев обычно было надежно спрятано за невозмутимыми минами, но с некоторых пор они стали чувствовать себя все свободнее в обществе женщин, и их грубоватый юмор проявлялся все чаще.
– Если мне придется одному ковыряться в этой мерзлой земле, как бы это не отразилось потом на твоей заднице, – предупредил Джеб и тут же покраснел как рак, сообразив, что позволил себе лишнее. Когда Элли взглянула на него, он быстро пробормотал: – Я просто пошутил, мэм.
– Конечно, Джеб. Я же понимаю, что вы ни за что не выполните свою угрозу.
– Ха! – хмыкнул Клей. – Видели бы вы, что он натворил, когда мы работали у одного скряги на Красной речке. Хозяин был забулдыга, каких поискать, а уж подлее днем с огнем не сыщешь. И вот сидит он в обнимку со своим кувшином и знай постреливает в воздух из своей пушки, а Джеб возьми и подсунь ему в кувшин маленькую такую лягушенцию. Ну эта пьянь, значит, делает очередной глоток, и лягушенция попадает ему в горло. Он, значит, кашляет, а лягушка ногами дрыгает, пытается спастись, чуть наш забулдыга не задохнулся, бедняга.
