Мэдлин Хантер - Страстный защитник
Морван со вздохом облокотился на стол.
– Так почему бы тебе не рассказать мне, что случилось?
– Тому пять дней, как миледи явилась сюда. Ну, думаю, все хорошо, и большая честь для нас, что миледи почтила кухню своим вниманием. Скучает, поди, бедняжка, ведь супруг, сказывают, отнял все ее игрушки. Вот она и ищет себе занятие на то время, пока не подарит милорду дитя. Такое сплошь и рядом бывает. Я даже слыхал, иные леди не брезгуют сами встать у стола и маленько постряпать. Но леди сперва только сидела и ко всему присматривалась. Потом стала меня расспрашивать. – Вытаращенные глаза свирепо сверкнули. Нож так и заплясал в воздухе. – А два дня назад миледи созвала нас всех и объявила, что приказывает поделить между собой работу, чтоб каждый, значит, занимался чем-то одним. Кто рыбой, кто приготовлением десертов, а кто жарким. И чтоб отныне так было всегда. А еще что она удумала! – Размахнувшись, он с силой воткнул нож в столешницу в нескольких дюймах от ладони Морвана. – Велела всем пересказать друг дружке свои рецепты! Получается, я должен открыть вот этому недоумку свой секрет приготовления рыбы на пару! – Пьер с негодованием кивнул в сторону мужчины, стоявшего слева от него, и сложил руки на груди. – Ноя вам заявляю, милорд, никто, кроме меня, не станет стряпать это блюдо на этой кухне!
Помощник и помощница толстяка не произнесли ни слова. На протяжении всего его монолога они лишь одобрительно кивали. Тот, кого Пьер назвал недоумком, казалось, нисколько на это не обиделся.
Морван озадаченно потер ладонью лоб и попятился к выходу.
– Я… поговорю с миледи.
– Милорд, верните вы ей ее игрушки! – взмолился Пьер. – А не то нам всем, которые вольнорожденные, придется подыскивать себе новые места.
Ему не следовало терять бдительность. Ведь знал же, с кем имеет дело!
Во дворе к нему подошел Грегори.
– Милорд, вы рано сегодня.
– Да. Лучше б мы разбили лагерь в поле, – с чувством произнес Морван.
Грегори весело подмигнул:
– Извольте пройти со мной. Я вам хочу кое-что показать.
«Боже, помоги мне! Что на этот раз?!»
Грегори молча указал пальцем на зубчатые стены. У Морвана отлегло от сердца. Парапеты. Караульные башни. Разобраться с этим будет просто.
Следом за Грегори он поднялся на крышу. Грегори с широкой улыбкой распахнул дверь, что вела к внутренней галерее, опоясывавшей всю стену. Морван прошел сквозь проем.
Вдоль галереи, насколько хватало глаз, на небольшом расстоянии одна от другой стояли деревянные бадьи и лохани с густой грязью. Между зубцами помещались маленькие жестяные ведерки, наполненные таким же содержимым.
– Что это такое, дьявол побери?!
– Это, – Грегори широким жестом обеих рук обвел галерею, – с вашего позволения, сад.
– Сад?!
– Ага. По весне в этих лоханях зацветут розы. Представляете, как ребята обрадовались, что теперь, обходя стены, они должны будут скакать через бадьи, точно козы? А что они говорили, когда затаскивали сюда землю, того я вам повторить не осмелюсь, милорд. – Он покачал головой. – Представьте себе, здешние слуги и воины умеют браниться на семи разных наречиях!
– Розовый сад, – пробормотал Морван, окидывая взглядом бадьи и жестяные ведерки. Он признал себя побежденным.
Она была неподражаема. Гениальна.
– Пойду-ка я к себе, – сказал он. – В приемную. – Помолчав, он упавшим голосом спросил: – Скажи-ка, Грегори, это уже все ее проделки? Или есть еще что-то, о чем мне надлежит знать?
– Да не то чтобы… Нет, кроме как о планах миледи побелить всю крепость известкой и о мятеже, который того и гляди устроят слуги, мне вроде и доложить не о чем.
– Побелить всю крепость? Я не ослышался?
– Но такое принято в Англии и во Франции.
– Да, чтобы худые камни не крошились. Но ведь Ла-Рош-де-Роальд сложена из крепкого гранита. Надеюсь, мне нет нужды спрашивать, по душе ли тебе все это, Грегори.
– Упаси Бог, – отвечал тот, пряча улыбку. – Чтоб я радовался, когда вам худо, милорд. А вот отец Асканио, тот прямо сияет от счастья.
– Ничего удивительного.
– И старший над конюхами, Карлос, в восторге от всех затей миледи.
– Понятно.
– И сама леди Анна очень собой довольна. Давно уж я ее такой не видел.
– Могу себе представить.
И он сбежал по ступенькам вниз, чтобы поскорее затвориться в приемной. Не приведи Бог, кто-нибудь еще явится к нему с докладом об очередных проделках жены.
Будь все неладно! Он снова ее недооценил.
– Ты нарочно все это затеяла, – укорил он ее ночью, когда они, обнявшись, отдыхали после супружеских ласк.
– Я только выполняю твое распоряжение, Морван. Но если ты желаешь мне указывать, как управлять хозяйством, изволь, я стану согласовывать с тобой каждый свой шаг, все мелочи, все детали. Лишь бы ты был доволен мной.
Он ступил на скользкую почву. Стоило согласиться, и ему пришлось бы по целым дням разбирать дрязги слуг и улаживать раздоры между Анной и поваром. О других делах следовало бы позабыть. При мысли об этом душу его объял ужас. – Так не пойдет, Анна.
– Рада, что ты это понимаешь, Морван, и полностью с тобой согласна. – Она произнесла это тоном послушной девочки.
Но Морван уже хорошо знал, чего стоила эта ее напускная покорность.
– Ты должна унять недовольство слуг.
Анна недоумевающе заморгала:
– Но ведь я только следую твоим приказам. Ты сам велел мне занять себя женской работой. Быть может, ты хочешь сказать, что я не слишком-то хорошо с ней справляюсь? И мне следует подыскать себе другие дела?
У ног Морвана разверзлась западня. Один шаг, и он кувырком полетит в бездонную яму.
– Нет, дорогая моя супруга, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Поступай, как считаешь нужным. Я во всем на тебя полагаюсь, я доверяю тебе. Настолько, что решил отлучиться. Позволю-ка я себе развеяться, нанести визит сэру Болдуину. Пора проведать наших вассалов в дальних поместьях. Погощу у него, пока не пришло время получения выкупа за Гюрвана.
У Анны вытянулось лицо. Морван едва сдерживал улыбку. Пусть распробует кашу, которую сама же заварила.
– И сколько ты намерен там пробыть?
– С неделю, а там видно будет.
– Я буду скучать по тебе, милорд.
И снова два слога. Как два удара барабанными палочками. Она с умыслом произносила это слово таким манером, теперь он полностью в этом уверился.
В течение четырех дней после отъезда Морвана Анна продолжала выполнять обязанности хозяйки замка с веселым энтузиазмом. Но теперь, когда его не было в Ла-Рош-де-Роальд, она позволяла себе то, на что не осмелилась бы в его присутствии: то и дело заходила в приемную на верхнем этаже и оттуда подолгу смотрела на ворота и башню над ними. По распоряжению Морвана решетка была опущена, а мост через ров поднят.
