Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 1
— Будьте со мной искренни.
— Я всегда хочу быть с вами искренней.
Внимание Франчески отвлекал слишком пристальный взгляд Питера и его близость.
— Я очень высоко ценю вашу дружбу, но в моей жизни нет места для романов. Я не могу стать вашей невестой, так как еще ребенком избрала свой путь и не могу свернуть с него.
— Я все понимаю и даже знаю о вашем желании посетить Италию.
— Откуда вы знаете? Мы с вами об этом никогда не говорили.
— Не говорили. Но в тот день, когда я принес вам луковицы, я увидел вас впервые в мастерской гера Виссера. Вы говорили ему о своей мечте съездить во Флоренцию. Никогда не забуду, с каким энтузиазмом вы говорили об этой поездке.
Франческа молитвенно сложила руки.
— Может случиться так, что там я останусь навсегда.
— Зная вас, в это трудно поверить. Ваши корни навсегда останутся в Голландии. Но я не настаиваю ни на каких обещаниях. Не нужно их давать ни сейчас, ни в будущем. Разве можно держать птичку в клетке? Неужели вы думаете, что я смогу так поступить с любимой женщиной?
От нежных слов Питера у Франчески закружилась голова. Она отошла в сторону.
— Не говорите со мной о любви!
Питер посмотрел на девушку испытывающим взглядом.
— Почему это вас пугает?
— Потому что между нами может быть только дружба и ничего больше.
— Что ж, я не против дружбы, но все же хочу, чтобы вы поняли: я никогда не стану помехой для вашего искусства.
— Вы просто не понимаете, что моя работа всегда будет стоять между нами! Живопись занимает все мое время, а мастерская для меня куда важнее кухни! Как я смогу создавать свои творения на холсте, если вам, как и всем мужчинам на свете, нужно, чтобы женщина только рожала детей?
Эти слова не удивили Питера. Ведь он сам попросил Франческу быть с ним искренней. И все же он не мог сдержать горькой усмешки.
— Да, это серьезный аргумент. Должно быть, вы много думали над этим.
— Да, вот уже три или четыре года, как я пришла именно к такому выводу. Задолго до знакомства с вами. Я не хочу поступать нечестно с мужчиной, предлагающим мне руку и сердце. Я не могу стать ничьей женой. Это только принесет всем несчастье. Если вы можете принять мое решение, то мы будем встречаться в Делфте, и мне это доставит огромную радость.
Питер пожал плечами.
— Идет. Дружба, так дружба. Пусть будущее нас рассудит. Мы не знаем, что оно может принести, но наш уговор следует скрепить печатью.
Питер обнял одной рукой Франческу за талию и быстро поцеловал в губы. Девушка с облегчением вздохнула, радуясь, что все так хорошо устроилось. В этот момент Питер снова ее обнял, слегка приподняв с пола, и крепко прижал к себе. Франческу охватило удивительное чувство сладостного томления, и она всем телом прильнула к Питеру. Их губы слились в страстном поцелуе, от которого у девушки потемнело в глазах. В ней вдруг пробудились совсем новые, еще неизведанные чувства, которые она тщетно пыталась в себе подавить. Водоворот желания закружил Франческу и, забыв обо всем на свете, она уступила нежным и неистовым губам любимого.
После поцелуя Франческа открыла глаза и вдруг поняла, где она находится. Руки Питера по-прежнему ее обнимали. Голос девушки звучал хрипло:
— Никогда не слыхала, что бывает такая дружба.
Питер улыбнулся, но его глаза оставались серьезными.
— Тебе нечего опасаться. Из-за одного поцелуя ты не станешь моей возлюбленной.
Франческа кивнула. Ей очень хотелось поверить словам Питера.
— Я должна идти, а то дома будут волноваться.
Как и в прошлый раз, Питер вызвался ее проводить. Дождь прекратился, и небо прояснилось. У двери дома Виссеров Питер почтительно отошел на несколько шагов, как бы желая подчеркнуть разделяющее их расстояние. Попрощавшись с Питером, Франческа зашла в дом и вдруг почувствовала щемящую тревогу, как будто юноша унес с собой частицу ее сердца. Франческа решительно отбросила эту мысль, и все же тоскливое чувство осталось. Дома девушку ни о чем не спросили, так как ее друга никто не видел.
Вечером, оставшись наедине с отцом, Франческа рассказала ему о разговоре с Питером. Хендрик погладил дочь по руке и кивнул головой. Его мысли были где-то очень далеко. Непроходящая меланхолия Хендрика угнетающе действовала на всех домочадцев. Как и Франческу, Сибиллу и Алетту очень беспокоило состояние отца. Все надеялись, что настроение его улучшится, когда он вновь сможет работать, но этого не произошло. Франческа помнила, что именно так отец вел себя после смерти Анны. Она попыталась приободрить его.
— Не надо грустить, папа, — просила она Хендрика. — Болезнь стала для тебя ужасным испытанием, но твои руки зажили и с каждым днем становятся все более подвижными. Мне кажется, что от травяного отвара, который готовит для тебя Мария, гораздо больше пользы, чем от теплого масла.
Хендрик тяжело вздохнул:
— Я знаю.
— Постарайся не забывать, что у тебя нет причин для беспокойства. Самое главное, все здоровы. У нас нет долгов, а у тебя появился влиятельный покровитель. Ты мне даже говорил, что два приятеля Людольфа, с которыми ты играл в карты, проявили интерес к твоим работам. Похоже, в твоей жизни начинается новая страница.
Франческа не знала, как больно ранят отца ее слова. Хендрик попытался улыбнуться, но вместо этого получилась какая-то жалкая гримаса. Однако девушка ничего не заметила.
— Пусть мое настроение не портит тебе радости, — сказал Хендрик, все еще вымученно улыбаясь. — Я рад, что перед тобой открываются большие возможности. Сейчас я неважно себя чувствую, но это скоро пройдет, и все снова будет хорошо.
— Ну конечно! — Франческа решила, что в отце, наконец, заговорил его обычный оптимизм, а это было добрым знаком. Хендрик снова попытался изобразить на лице улыбку.
Когда дочь вышла из комнаты, он облегченно вздохнул. Ему надо было о многом подумать. Людольф не подавал никаких вестей, и Хендрик изнывал от нетерпения. Весь день он работал над портретом сборщика налогов, но делал это почти автоматически, так как прислушивался к малейшему стуку в дверь.
Хендрик украдкой взглянул на часы. Завтра в это время он будет на торжественном ужине у Людольфа. У Хендрика не было сомнений, что Отто и Клаудиус непременно обвинят его в неуплате долга. Все будущее его семьи висело на волоске. Хендрик стал разглядывать пламя в камине. Почему же Людольф до сих пор с ним не связался?
Ван Девентер выразил восторг по поводу своего портрета и громко зааплодировал, как будто бы находился на общественном просмотре.
— Ваша работа должна быть выставлена в лучшей галерее Амстердама.
