Диана Гэблдон - Чужестранка Книга 1

Шаря рукой вслепую, я наткнулась на огниво, но уронила его на пол. Я замерла, замерли и шаги за дверью.

Потом у двери что-то зацарапало — видимо, кто-то проверял задвижку. Я знала, что дверь не заперта. К ней были прикреплены скобы для болта, но самый болт я перед сном искала безуспешно. Я ухватила подсвечник, вытащила из него огарок свечи и как можно тише выскользнула из постели, сжимая в руке тяжелый глиняный предмет.

Дверь со слабым скрипом повернулась на петлях. Единственное окно в комнате было наглухо закрыто ставнями, не пропускавшими ни веяния стихий, ни света снаружи; тем не менее, когда дверь приотворилась, я разглядела в щели мутный просвет. Щель все расширялась, но затем, к моему удивлению, сузилась и вскоре совсем исчезла: дверь затворилась. И вновь настала тишина.

Я стояла, прижавшись к стене, как мне показалось, целую вечность; стояла, сдерживая дыхание и стараясь расслышать что-нибудь, кроме биения собственного сердца. В конце концов я дюйм за дюймом начала подвигаться к двери, держась как можно ближе к стене, возле которой, как я считала, доски были поплотнее. Я вытягивала ногу вперед, касалась ею пола и постепенно переносила на нее вес тела; ждала, ощупывая босыми пальцами щель между половицами, прежде чем подтянуть и твердо поставить на пол рядом с первой вторую ногу.

Возле двери я остановилась и прижала ухо к тонкой филенке, обеими руками ухватившись за дверную раму, вся насторожившись перед возможным вторжением в комнату. Мне казалось, что из-за двери слышны какие-то звуки, но я не была в этом уверена. Если они и в самом деле существуют, то, может, они по-прежнему доносятся снизу? Или я улавливаю чье-то сдерживаемое дыхание по ту сторону филенки?

Меня слегка поташнивало из-за непрерывных выбросов адреналина в кровь. Наконец я устала от этой бессмыслицы, покрепче зажала в руке подсвечник, толчком распахнула дверь и выскочила в коридор. Я говорю «выскочила», но на самом деле я сделала всего два шага, тяжело споткнулась обо что-то мягкое и во весь рост шлепнулась на пол, ссадив косточки пальцев на руке и больно ударившись головой о какой-то твердый предмет.

Я села, обхватив ладонями лоб, совершенно не думая о том, что меня могут попросту убить.

Человек, на которого я наступила, негромко, почти неслышно бранился. Сквозь волны боли я как в тумане увидела, что он (судя по росту и запаху пота, это был мужчина) встал и взялся за запоры ставней у нас над головой.

От внезапного тока свежего воздуха я вздрогнула и прикрыла глаза. Едва я их открыла, в коридоре оказалось достаточно света, чтобы разглядеть незваного гостя.

— Что вы тут делаете? — В моем вопросе ясно прозвучало обвинение.

В ту же самую секунду Джейми задал свой вопрос— и тем же тоном, что и я:

— Сколько вы весите, Саксоночка?

Все еще ошарашенная, я машинально ответила:

— Девять стонов[21]. — И только потом добавила: — А что?

— А то, что вы чуть не раздавили мне печенку, — ответил он, осторожно потирая больное место. — Не говоря уж о том, что напугали меня до смерти. — Он протянул мне руку и помог встать. — У вас все в порядке?

— Нет, я ушибла голову. — Потрогав лоб, я вгляделась в пустой коридор. — Обо что же я долбанулась? — задала я не слишком литературно выраженный вопрос.

— О мою голову, — ответил Джейми, как мне послышалось, с некоторым неудовольствием.

— Так вам и надо, — не без яда заявила я. — Чего это вам понадобилось шастать у меня под дверью?

Он бросил на меня испытующий взгляд.

— Я вовсе не шастал у вас под дверью, упаси меня Боже от этого. Я там спал — или, вернее, пытался уснуть.

Теперь он потер макушку, где, по-видимому, набухала шишка.

— Спать? Здесь? — Я оглядела еще раз холодный, пустынный и грязный коридор с возрастающим изумлением. — Странные места вы для этой цели выбираете! То конюшня, то этот вот коридор.

— Возможно, вам интересно было бы узнать, что в гостинице остановилось несколько английских драгун, — холодно сообщил он. — Они собрались в буфетной и уже крепко набрались. Теперь довольно шумно развлекаются с двумя девицами из города. Девиц две, а мужчин пятеро, и некоторые из этих солдат порываются подняться на верхние этажи и поискать себе… партнерш. Я не думаю, что вам были бы столь уж приятны их ухаживания.

Он поднял плед и перекинул его себе через плечо.

— Если я ошибся в своих предположениях, прошу меня извинить. Я не имел намерения мешать вашему отдыху. Доброй ночи.

— Подождите минуту.

Он остановился, но не обернулся, так что мне пришлось подойти и встать перед ним. Он смотрел на меня сверху вниз, вежливый, но замкнутый.

— Благодарю вас, — сказала я. — Вы очень добры. Простите, что я наступила на вас.

Он улыбнулся, неприятная маска исчезла, и лицо Джейми приняло обычное, свойственное ему приветливое выражение.

— Ничего страшного, Саксоночка, — сказал он. — Голова скоро пройдет, ребра перестанут ныть, и я снова буду как новенький.

Он подошел и открыл дверь моей комнаты, которая сама по себе захлопнулась после моего поспешного выхода — благодаря тому, что строитель возводил гостиницу, явно не пользуясь отвесом. В доме не было ни одного прямого угла.

— Ложитесь в постель, — предложил Джейми. — Я останусь в коридоре.

Я посмотрела на пол. Дубовые половицы, мало того, что твердые и холодные, были затоптаны, заплеваны, словом, так загажены, что и говорить об этом не хочется. Над входной дверью стояла дата 1732 — явно, что тогда полы вымыли в первый и последний раз.

— Вам нельзя тут спать, — сказала я. — Входите. В комнате пол все-таки почище.

Джейми замер, опершись рукой о притолоку.

— Спать с вами в одной комнате? — Он был по-настоящему ошеломлен. — Я этого не могу. Ваша репутация погибнет.

Он говорил совершенно искренне. Я чуть было не расхохоталась, но тактично обратила смех в кашель. Принимая во внимание условия нашего путешествия, переполненность гостиниц, убогое состояние или полное отсутствие санитарных удобств, я находилась в столь тесном физическом общении с этими мужчинами, включая Джейми, что мысль о подобной щепетильности показалась мне смешной.

— Но вы уже спали в одной комнате со мной до этого, — заметила я, овладев собой. — Вы и еще двадцать мужчин.

— Но это не одно и то же! То есть я имею в виду, что там была общая комната… — Он вдруг запнулся, как если бы что-то неприятное поразило его. — Вы не подумали, что я решил, будто вы предлагаете мне что-то неприличное? Уверяю вас…

— Нет-нет, ничего подобного, — поспешила заверить его я.

Поняв, что переубедить его не удастся, я настояла на том, чтобы он по крайней мере взял из моей комнаты одеяла и постелил их на пол. Он согласился неохотно и только после того, как я несколько раз повторила, что пользоваться одеялами не собираюсь, так как сплю, завернувшись в свой дорожный плащ.