Лора Бекитт - Остров судьбы
Он пожал плечами: ее поведение ставило его в тупик.
— Забудь о нем. Иди домой.
Она побежала прочь, а Дино стался стоять на месте, с изумлением глядя ей вслед.
Орнелла спешила к дому. Перед мысленным взором стояло побледневшее лицо Дино с расширенными от ужаса глазами, его судорожно искривленные губы и вздувшиеся на руках вены.
Орнелла подошла к дому, окна которого, словно черные глазницы черепа, смотрели на мир пустым взглядом. Нелепо торчащие, полусгнившие колья ограды напоминали голые кости, выпирающие из остова.
В дверном проеме появился Андреа. Орнелла поняла, что ей не удастся скрыть от него то, что случилось, но она и не собиралась этого делать. Брат был единственным человеком, которому она могла довериться.
— Что с тобой? — с тревогой спросил он, и она рассказала ему все без утайки.
— Мне всегда казалось, что Дино не такой подлый, как Джулио. Да и Данте неплохой парень, — задумчиво произнес Андреа.
Орнелла едва не задохнулась от возмущения.
— Это же Гальяни!
Андреа невольно втянул голову в плечи.
— Ты права. Я забыл. Я должен убить Джулио за то, что он едва тебя не погубил!
Орнелла осторожно прикоснулась к напряженной руке брата.
— Нет. Никто не видел, как это произошло. Поверят не нам, а Джулио и… его отцу.
— В конце концов я обязан отомстить хотя бы кому-то из Гальяни!
— Не сейчас. Надо немного подождать.
— Пока мне не исполнится шестнадцать и мать не купит ружье?
Андреа невесело усмехнулся. В последнее время он часто видел изнуряющие сны. Ему снилось, как он входит во двор дома Леона и начинает стрелять. Он слышит предсмертные вопли своих жертв и видит море крови. Андреа ощущал величайшее облегчение, как будто сбрасывал с плеч вековой груз. Он поворачивался к воротам, чтобы уйти, и словно невзначай пускал последнюю пулю себе в голову.
— Мать не купит ружье, — вздохнула Орнелла. — У нас нет денег и нечего продать.
Андреа знал, что это правда. Они питались каштанами, моллюсками, иногда дичью. Еще у них была белорыжая коза, которую звали Фина, и Беатрис говорила, что скорее позволит отрезать себе руку, чем лишится этого животного.
— Мне очень жаль отцовского кинжала. По-моему, это плохой знак. Нам никогда не одолеть ни Гальяни, ни… нашу судьбу, — добавила Орнелла и посмотрела на брата.
У него всегда был суровый, трагический взгляд, словно он родился с пониманием своей участи. Орнелла не помнила, чтобы он когда-нибудь шалил, веселился, смеялся, играл, как другие дети.
— Ничего, — ответил Андреа, — мы как-нибудь справимся.
Глава 3
На следующее утро, едва солнечные лучи коснулись земли, к берегу причалила парусная лодка. Единственный пассажир заплатил лодочнику и тут же забыл о нем: его жадный взгляд был устремлен на берег, затянутый тонкой пеленой рассветного тумана.
Рыбаки, в этот час выходившие в море, застыли в изумлении, глядя на его синий мундир с высоким воротом и эполетами, кивер со шнуром и султаном, узкие панталоны, заправленные в высокие, блестящие сапоги, и сверкающую на солнце саблю. А он, приняв бравый и неприступный вид, направился к деревне.
Амато Форни не знал, каким предстанет перед ним родной остров после восьми лет отсутствия: грязной, глухой, нищей дырой или потерянным раем.
Когда ему удалось уехать с Корсики, он был несказанно счастлив, однако в воспоминаниях и снах она представала перед ним не обездоленной оборванкой, а роскошной красавицей: головокружительные вершины, благоухающие маки, живописные бухты в оправе изумрудной зелени.
Восемь лет назад у него не было ничего, кроме сознания того, что он — корсиканец, как и великий Бонапарт, выходец с полудикого острова, сумевший стать генералом. Теперь Амато был унтер-офицером великой армии, армии победителей. Он приехал повидать свою родину, тех людей, которым был обязан своим появлением на свет, а еще — тех, кому хотел отомстить.
Очутившись на улицах родной деревни, Амато Форни с гордостью и жалостью глядел на бывших односельчан, чья убогая жизнь состояла из каждодневных забот, печальных воспоминаний о прошлом и скудных надежд на будущее. Только местные девушки были по-прежнему хороши: Амато не переставал удивляться, насколько грациозны и естественны их движения.
Без сомнения, появление Амато не осталось незамеченным жителями деревни, но он не сумел поймать ни одного прямого взгляда.
Исключение составляли мальчишки. По улице то и дело проносились ватаги детей; многие ребята останавливались и откровенно глазели на незнакомого военного.
Выхватив взглядом из толпы ребятни самого бойкого, быстроглазого мальчишку, Амато поманил его пальцем и задал вопрос:
— Скажи, кто сейчас живет в доме Марио Форни?
Польщенный вниманием незнакомца, мальчик гордо тряхнул головой и ответил:
— Там никто не живет. Старик Форни умер, и тетка Франческа тоже. Их старший сын погиб во время последней стычки с соседями, а младший давно уехал и, как говорят, куда-то пропал.
Амато судорожно сглотнул и промолвил:
— Старший сын, Николо, не был женат?
— Нет, не успел.
Из уверенного в себе бравого офицера Амато вмиг превратился в неприкаянного странника, одинокого человека. Он не знал, куда ему идти. Душа опустела, на сердце легла тяжесть.
Он стиснул зубы, а после быстро проговорил:
— Дом Гальяни стоит на прежнем месте?
Мальчишка ухмыльнулся.
— Куда ж ему деваться!
— Леон все так же нанимает работников?
— Конечно. Каждую весну и осень. Мой отец часто работает у Гальяни.
— Что ж, — произнес молодой человек, глядя куда-то внутрь себя и обращаясь к самому себе, — наверное, стоит наведаться в гости.
Амато Форни шел, не видя дороги. Он зря надеялся, что найдет здесь хотя бы короткое успокоение после грохота пушек, моря крови, рева сотен человеческих глоток, пусть мимолетный отдых от множества тяжелых дорог и бесчисленных полей сражений, над которыми витает смерть. Что его встретят с восторгом и радостью, как героя: отец заключит в объятия, молча прощая за давний побег, а чудотворные руки матери проворно накроют на стол.
Когда Амато подошел к дому Гальяни, из ворот выходили Леон и его сыновья. Дино и Джулио выглядели молчаливыми и мрачными: вчера отец крепко пробрал их за то, что они увильнули от работы в поле. Ни один, ни второй брат не рассказали друг другу об Орнелле, и Джулио размышлял о том, как себя повести, когда девчонку станут искать. Едва ли кто-то из жителей деревни видел, что произошло, иначе слухи еще вчера постучались бы в ворота.
