Робин Ли Хэтчер - Подруга пирата
— Джасинда, девочка моя. Какая приятная неожиданность!
Девушка отошла от портрета.
— Я пришла слишком рано, ваша милость?
— Нет-нет. Ничего страшного. Я — ранняя пташка, как и ты, думаю. Ты уже завтракала?
Она покачала головой, неожиданно почувствовав голод.
Локсвоз широко улыбнулся, сверкнув карими глазами.
— Тогда пойдем со мной. Позавтракаем вместе.
В приятной компании Локсвоза утро прошло незаметно, и Джасинда ни разу не порывалась уйти. В этом доме, пусть хоть на несколько часов, но ей можно забыть о своих проблемах.
Стоя на коленях в детской, Джасинда низко склонилась над коробкой с игрушками.
— Вот! — воскликнула она, вынимая из ящика куклу с золотыми локонами. — Вот она. Энн. Так я называла ее. Она всегда была моей любимицей.
Локсвоз сидел у открытого окна, снисходительно улыбаясь.
— Ты бы сказала мне об этом. Я давно бы тебе ее отдал.
— Нет, что вы! — она закачала головой. — Тогда бы я не смогла навещать ее. А вы?
Девушка замолчала.
— Прошу прощения, милорд. — В дверях стоял Симс и держал лист бумаги. — Вам письмо, сэр.
— Это то, которое я ожидаю? — спросил герцог.
— Да, милорд.
Локсвоз быстро встал.
— Ты должна извинить меня, Джасинда. Но у меня появились дела. — Когда она начала подниматься, герцог замахал руками. — Нет, пожалуйста, останься. Прежде мы выпьем чаю.
Он подошел к Симсу и, взяв у слуги послание, вышел вместе с ним в холл.
Джасинда смотрела на опустевший дверной проем, слушая удалявшиеся за дверью шаги. Она осталась в детской одна. Без сомнения, одна на всем этаже.
Девушка поднялась и подошла к окну. Окно комнаты на третьем этаже выходило на широко раскинувшуюся перед особняком лужайку, покрытую сочной зеленой травой. Джасинда открыла окно и облокотилась о подоконник, обхватив ладонями лицо. Джасинда закрыла глаза и опять представила себя маленькой девочкой, играющей в этой самой детской. Она вздохнула. Какой счастливой она всегда чувствовала себя здесь, выдумывая, что герцог Локсвоз, действительно, доводится ей дедушкой. И этот дом действительно ее.
Джасинда медленно открыла глаза, глядя почти невидящим взглядом на длинную извилистую тропинку, ведущую прямо к дому. Как долго она наблюдала за их приближением, не понимая, что это действительно они? Холеная черная шерсть коня ярко сверкала в золотых лучах солнца. Его длинный хвост, словно парус, развевался на ветру. Это было величественное животное, и даже из высокого окна можно было ясно видеть его красоту и силу. А наездник? Джасинда перевела взгляд на него, и сердце, казалось, подпрыгнуло в груди. Это он. Это он. Рыцарь ее снов. Это должен быть он.
Девушка отпрянула от окна и вихрем понеслась вниз по лестнице. Она должна увидеть его лицо. Она не может позволить ему опять исчезнуть, не взглянув на него. На этот раз он не уйдет.
Когда она подбежала к входной двери, в проеме стоял Симс. Не обращая на него никакого внимания, Джасинда пролетела мимо и выскочила на высокое крыльцо каменной лестницы, ведущей к двери. Сердце стучало в висках, когда она смотрела на них. Но ей все еще не удавалось рассмотреть его лица. Стоя к ней спиной, он негромко разговаривал с Локсвозом, близко наклонив к нему голову. Его густые вьющиеся черные локоны были контрастом седой шевелюре старика. Затем он повернулся и вместе с герцогом медленно направился к входу. Поднял голову и, увидев ее, остановился.
Джасинда затаила дыхание. Он был даже красивее, чем она себе представляла, но глаза были такими же, как в ее сне. Темные, как ночь, под густыми черными бровями. Загорелое, гладко выбритое лицо и квадратный волевой подбородок. Улыбка обозначилась на его плотно сжатых губах, и она увидела, как его глаза заинтересованно сверкнули.
— А это кто, ваша милость? — спросил он глубоким и теплым голосом.
Джасинда ощутила странную дрожь, пробежавшую по спине.
Локсвоз широко улыбнулся.
— А, моя дорогая. — Он помахал ей рукой, призывая спуститься к ним. — Иди, познакомься с особенным человеком.
С трясущимися коленками она двинулась им навстречу, не спуская глаз с лица тепло улыбающегося незнакомца. Локсвоз взял девушку за руку и подвел ближе, затем передал ее руку гостю.
— Тристан, это милое существо — моя соседка и очень дорогой друг, леди Джасинда Сандерленд из Боклера, дочь графа.
Казалось, его глаза потемнели, если это было возможно.
— Леди Джасинда, — мягким голосом повторил он. И это звучало почти ласкающе. Он взял ее пальчики и слегка коснулся их губами.
На мгновение она представила себе его в сверкающей кольчуге, с мечом и боевым конем, стоящим рядом с ним при полной военной регалии. Точно так же, как во сне. Нет, даже лучше. На этот раз он добрался до нее. Он не ушел без нее. Она чувствовала, как ее шея заливается теплой краской, а щеки покрываются румянцем.
— Дорогая, — сказал Локсвоз, — позволь представить тебе Дансинга, капитана судна «Танцующая Габриэлла», занимающегося перевозкой чая.
— Как поживаете, капитан Дансинг? — слова прозвучали чуть громче, чем шепот.
— Очень хорошо, моя леди, — ответил он, и в глазах его сверкнул огонек. — Очень хорошо.
Локсвоз откашлялся и обратился к Тристану:
— Я попросил Джасинду остаться на чай. Ты присоединишься к нам, Трис?
— Конечно.
Герцог взял Джасинду под руку, уводя от капитана. Но она чувствовала на себе взгляд его черных глаз, когда входила в дом.
Они пили чай на террасе, наслаждаясь ароматом сентябрьского дня. Джасинде, наконец, удалось обуздать свое дикое воображение, и она силилась заставить себя нести подобающим образом.
— Вы американец, капитан Дансинг? — спросила она, наливая чай герцогу.
— Да, я живу в Нью-Йорке. Но там бываю не часто, мой настоящий дом — это корабль.
— А откуда вы знаете его сиятельство?
Прежде чем ответить, Тристан взглянул на герцога.
— Мы познакомились много лет назад, когда он приехал навестить — свою дочь и ее семью. После этого он пригласил меня к себе в Локсвоз Хауз. И вот, наконец, я здесь.
Когда она задавала следующий вопрос, голос ее дрожал от нетерпения.
— Как долго вы пробудете?
Что-то мелькнуло в его темных глазах. Очень похожее на злость. Но потом это выражение исчезло. Он ответил кратко.
— Я не знаю.
— Попробуй пышку миссис Биттерли, — вставил быстро Локсвоз, почувствовав неловкую тишину, повисшую над столом, и поставил перед Джасиндой маленький поднос.
Уткнувшись в тарелку, она автоматически взяла одну пышку. Девушка не поняла, что такого плохого она сказала или сделала, но почувствовала, что это что-то ужасное. Вот так несколькими словами она согнала с его лица улыбку. И сразу же день стал не таким теплым. Она откусила пышку, не чувствуя ее вкуса.
