Ширл Хенке - Единственная
— Ты… ты заставляешь меня испытывать то, о чем я и не мечтала…
Она замолчала и пристально посмотрела в глаза, изучавшие ее с похотливым циничным блеском. Разумеется, он не поверил ей. Да и как поверить? Ведь она же проститутка, мадам, управляющая увеселительным заведением.
Она собралась уже выйти, когда в дверях показалась Льюп.
— О, сеньор Колин. Я пришла постелить постель.
Но одного взгляда на хозяйку, стоящую рядом с высоким обнаженным чужестранцем, хватило ей, чтобы она усмехнулась и сказала:
— Миль пардон. Я думала, вы уже закончили принимать ванну. Я зайду позже.
И исчезла.
Мэгги воспользовалась этим моментом, чтобы привести мысли в порядок. Отойдя от Колина, она взяла из аккуратной стопки белья еще одно полотенце и сунула ему.
— Мне необходимо переговорить с Льюп относительно ее инициативы перетаскивать с места на место ванные принадлежности.
— Тут виноват только я… Это я попросил перенести лохань сюда, чтобы меня не беспокоили.
— А тебя… побеспокоили, шотландец?
— Да ты же и сама прекрасно знаешь. — англичанка. — Морщины зло прорезались вдоль губ.
— Но, надеюсь, это не помешает тебе поужинать со мной сегодня вечером? Еда, которую готовит наш личный повар, много лучше тех острых мексиканских блюд, что подаются нашим посетителям.
Мэгги обнаружила, что затаила дыхание в ожидании его ответа.
Он учтиво склонил голову.
— Сочту за честь, мисс Уортингтон.
— Такого я не едал со времен моего пребывания в Сан-Франциско, — сказал Колин, вытирая губы белоснежной льняной салфеткой. — Откуда вы добываете устриц?
— Барту доставляют их с побережья запакованными в лед, на быстрых лошадях.
— Это должно стоить целое состояние, — сказал он, осматривая комнату с книжными полками.
— Можете прихватить с собой какую-нибудь книгу на сон грядущий, — с улыбкой сказала она. — Что же касается стоимости всего этого, — она обвела рукой изящный стол и изысканно обставленный кабинет, — пока рудники процветали, дела у Барта действительно шли хорошо и пошли еще лучше, когда он взял меня присматривать за девушками.
— Но я так понял, что у вас в этом заведении есть и собственный пай?
— Половина. — В голосе ее смешивались гордость и мольба о снисхождении. Желая сменить тему, Мэгги сказала:
— Ведь вы из тех шотландцев, которые объехали полмира. От Абердина до Сан-Франциско. И, похоже, тебе повсюду сопутствовала удача.
Он пожал плечами.
— Приходилось кое-чем заниматься… и все ради… — Он замолчал и уставился в бокал с остатками портвейна, словно отыскивая там ответ на причину обрушившегося на него несчастья.
— И все ради дочери, — закончила она за него. — Хочешь, поговорим об этом? Иногда помогает.
Он посмотрел в ее ясные, голубые глаза и увидел в них сочувствие.
— Может быть, и мне немного знакомо то чувство, которое ты испытываешь.
— Может быть, — сказал он медленно. — После того как Элизабет умерла, в этой жизни меня удерживала только Иден. Она очень похожа на свою мать, такая же белокурая и хрупкая, все взяла от нее, кроме цвета глаз. И характером Иден пошла в Элизабет. Она помолвлена с одним известным адвокатом из Прейсотта. И в один прекрасный день я надеюсь увидеть ее выступающей в губернаторском доме в качестве первой леди территории.
— Странный пример тщеславия. Большинство мужчин связывают такие надежды с сыновьями. Давно умерла твоя жена? — Она чувствовала, что давно.
— Четырнадцать лет назад. Она умерла, пытаясь подарить мне сына и наследника, — горько сказал он. — Я бы все отдал, чтобы вернуть ее. Единственный наследник, который мне нужен, это Иден.
— г И ты больше не женился.
— Я не мог допустить, чтобы на моей совести была еще одна умершая женщина, — сказал он грустно.
— И никто не пытался занять место Элизабет? Мэгги и представить себе не могла, что мужчина может так любить женщину. Ее отец, например, похоже, и не заметил, как умерла его жена во время эпидемии гриппа. За исключением дня похорон, все остальное время он отдавал торговле. Столь же мало внимания он уделял Мэгги или ее сестрам.
— Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Я выросла в школе-интернате.
Он почувствовал боль в ее голосе и печально улыбнулся.
— Так вот откуда у тебя такое замечательное образование.
Ему очень хотелось узнать, как женщина из хорошей семьи дошла до такого образа жизни, но он сдержался.
— Настоящий блеск моему образованию придал Бартли Веллингтон Флетчер. Он эмигрант, живущий на деньги, присылаемые с родины. Сын баронета. Рисованию, акварели и вышивке я обучалась в женских школах в Бостоне. А Барт научил меня любить Шекспира и Сервантеса. А как с тобой обстояло дело? Неужели какой-нибудь старый учитель шотландец учил тебя читать с помощью прутика гокори?
Он слегка вспыхнул.
— Нет. До тех пор пока я не приехал в Америку, я умел писать лишь свое имя. Элизабет, научив меня писать и читать, открыла мне целый мир. Я узнал предметы, идеи и страны, о которых и понятия не имел.
Мэгги понимала, что его жена не могла обучить его всему за те несколько лет, что они были вместе.
— Ты, должно быть, и сам много читал после того, как она подтолкнула тебя.
— Я собрал целую библиотеку. А начал с детских книг, читая их Иден. Она училась быстро, впитывая в себя все, что слышала, как маленькая губка. — В глазах у него появилась боль, они потемнели, он сжал толстый бокал для портвейна в обеих ладонях. — Не надо мне было оставлять ее одну, особенно после того дня, как я заметил Ласло возле ранчо.
Мэгги помолчала, не зная, что сказать; отыскала слова:
— Когда ты разыщешь ее… что ты собираешься делать?
Он резко поднял голову.
— Убить ублюдков, которые ее похитили, а ее отвезти домой.
— Все может оказаться не так легко. — Она помолчала, ощущая, как его непроницаемые глаза изучают ее. — Что я хочу сказать: необходимо, чтобы рядом с ней оказалась другая женщина. Ласло и его приятель причинили ей боль. Я имею в виду не столько физическую. Девушке, воспитанной в ласке, невинной, стремящейся стать леди, необходимо довериться другой женщине. Ведь даже ты — ее собственный отец — не сможешь ей помочь пережить все это. Я знаю, о чем говорю. Мне приходилось сталкиваться с такими женщинами, над которыми надругались. Они исцелялись, Колин, но для этого требовалось время и человек, который бы их понял.
Он сердито поднялся на ноги.
— Что ты предлагаешь? Обращаться с ней, как с одной из твоих девушек? Как ты поможешь ей? Предложишь ей работу?
Мэгги почувствовала, как боль вцепилась в нее острыми когтями. Ну откуда у этого мужчины, этого чужака, такая власть над ней, что он с легкостью заставляет ее страдать?