Джил Грегори - К дальним берегам
Мистер Мэлби оказался в тупике. Он все еще молчал, уставившись на нее, но в его голове теснились всевозможные мысли. К его великому смущению, в данном случае ему нужно было принять очень трудное решение. Если он поможет Элизабет Трент получить пропуск на корабль, то как бы окажется соучастником ее непристойного и глупого поведения. Однако если откажется, то она непременно найдет какого-нибудь ловкого дельца, который, конечно же, с удовольствием окажет ей любые услуги, зная о ее богатом наследстве. Элизабет может наткнуться на человека бессовестного, неразборчивого в средствах, нечистого на руку и, что хуже всего, попытающегося использовать ее неопытность в своих интересах.
Тут ему пришла в голову еще одна страшная мысль. Глупая девчонка может задурить голову одному из своих многочисленных поклонников, и тот кинется сопровождать ее, что обязательно повлечет за собой невиданный скандал.
Обычно сдержанный человек, мистер Мэлби внутренне чертыхался. Как ни крути, а Элизабет все равно поступит по-своему. Она всегда была упряма и своенравна. Со вздохом мистер Мэлби принял наконец тяжелое решение: раз уж он не может ее остановить, то хотя бы сделает все возможное, чтобы ее приготовления прошли на должном уровне. Это последнее, что он может сделать для бедного генерала Трента.
Элизабет всячески старалась выбросить из головы мысль о том, что за долгие месяцы, пока письмо шло из Индии в Англию, ее дядюшка мог попросту умереть или, что еще печальнее, может умереть, пока она будет спешить к нему через моря и океаны. Эта мысль постоянно возвращалась к ней и заставляла вздрагивать от ужаса. Конечно, она шла на риск, но утешала себя тем, что по прибытии в Калькутту наконец сама узнает все, что ей нужно.
Реакция Лоретты Хэмпшир была столь же бурной, как и лорда Пенрифа, однако в конце концов решимость Элизабет победила. Миссис Хэмпшир нехотя дала свое согласие, посчитав, что при отсутствии родственников мужского пола Анна и она могут хотя бы надлежащим образом присмотреть за ней в пути и при необходимости помочь. Это согласие тем более оказалось своевременным, что Элизабет, не дожидаясь его, быстренько послала сказать мистеру Мэлби, чтобы он приобрел пропуск на три лица на ближайший рейс в Индию.
Тем временем лихорадочные приготовления в доме Трентов были прерваны неожиданным известием. Мистер Мэлби достоверно узнал, что следующий корабль в Индию отплывает не ранее чем через два месяца. Он уже зарезервировал места для трех пассажиров на этом корабле и выразил уверенность, что условия на нем будут самые наилучшие. Правда, имеется одно небольшое торговое судно, зафрахтованное до Калькутты, и оно отправляется в семь часов утра на следующий день.
— Но, — добавил он, — даже если бы это судно было достаточно комфортабельным (а оно таковым не является), все равно на нем осталось место только для одного-единственного пассажира.
Элизабет поджала губы.
— Не думаете же вы, что мы действительно будем ждать два месяца? — спросила она мрачно.
— Это неизбежно, — примирительно сказал он.
Миссис Хэмпшир с удовлетворенным видом поддержала мистера Мэлби:
— Элизабет, любовь моя, я понимаю, как ты разочарована необходимостью задержаться и как велико твое беспокойство по поводу здоровья дяди Чарльза, но в конце концов мы сможем теперь без спешки и как следует подготовиться.
Элизабет поблагодарила Мэлби, извинилась и быстро ушла в свою комнату, заперев за собой дверь. Наступали сумерки, шелковые занавеси на окнах были уже задернуты. В камине уютно потрескивали дрова, комната была залита розовым светом свечей.
Погруженная в размышления, Элизабет сбросила туфли и с ногами забралась на свою розовую шелковую постель с атласными подушками. Она оглядывала комнату снова и снова, вспоминая проведенные здесь часы, полные радости, счастья и безмятежности. И все это благодаря дяде Чарльзу. Он стал ее опекуном, когда ей исполнилось всего десять лет. Ее отца случайно убили. Матери лишилась, когда ей было три года. Она умерла при родах, произведя на свет мертворожденного сына. Но дядя Чарльз заменил ей родителей, когда девочка осталась сиротой. Он отдал в ее распоряжение не только дом, но и свою любовь. Она обязана ему всем!
Элизабет вспомнила, как вместе проводили летние дни в загородном поместье, дядя учил ее кататься верхом и они часами носились по окрестным полям в компании юных Алисы и Филиппа Харвудов из соседнего поместья. Именно Филипп Харвуд тайком учил ее фехтовать: она была зачарована этим изящным искусством. Дядя Чарльз не говорил об этом вслух, но она подозревала, что он прекрасно осведомлен об этих тайных уроках и вполне их одобряет. Он был хорошим, благородным, щедрым человеком. Погрузившись в воспоминания, Элизабет сама не заметила, как из глаз полились слезы. Но внезапно настроение ее изменилось: никаких двух месяцев. Она поедет в Индию сейчас же!
Глава 3
Последние ночные тени все еще цеплялись за спящие деревья, а Элизабет уже тихо поднялась с постели и зажгла на ночном столике единственную свечу. В ее слабом мерцании оделась, избрав на этот раз скромное персиковое платье с длинными рукавами и высоким гофрированным воротом. Свои золотые локоны она заколола на макушке. После этого еще раз проверила, все ли на месте в собранном ею заранее чемодане: несколько платьев из муслина и шелка, белье, туалетные принадлежности, драгоценности, доставшиеся ей по наследству от матери.
Долго смотрела на прекрасное бальное платье из серебряного газа, раскинутое на кресле. Накануне вечером она никак не могла решить, брать его с собой в путешествие или нет, и наконец решила не брать. Когда еще у нее Появится возможность в нем покрасоваться? Но в то же время другой голос нашептывал: может быть, дядя Чарльз быстро поправится и снова приступит к исполнению своих обязанностей в качестве командира подразделения, и тогда ей наверняка понадобятся красивые туалеты. Не исключено, что их начнут приглашать на разные балы и вечера, на которых будут присутствовать дипломаты и военные высокого ранга. И тогда платье окажется просто необходимым!
Вечером, когда она собирала чемодан, победил здравый смысл, и платье было безжалостно отброшено, но теперь ею снова овладели сомнения. Непроизвольно руки потянулись к нему, стараясь как можно дольше удержать мягкую, нежную материю — такую невесомую, такую прекрасную. Нет, оно не займет слишком много места. Элизабет аккуратно сложила платье, упаковала его между другими дорожными принадлежностями и с облегчением захлопнула крышку чемодана.
Покончив с вещами, она быстро осмотрела комнату, удовлетворенно отметив, что все в порядке. После этого подошла к письменному столу и еще раз перечитала записку, которую так вдумчиво составила накануне вечером. От волнения у нее перехватило горло — столько грусти и изысканной простоты было в найденных ею словах.
