Джейн Фэйзер - Почти невеста
Из чистого чувства самосохранения она удалялась в свои комнаты и не выходила из них до их отъезда.
– И никто не находил в этом ничего неподобающего, – подытожил он.
– Разумеется, нет, – нетерпеливо ответила Арабелла. – Фредерик – мой брат, и я зависела от него, потому что он был моим покровителем.
«Или потому, – мрачно добавила она мысленно, – что мне приходилось терпеть все неприятности в силу моего положения».
– Но теперь я занял место Фредерика, – заметил герцог. – Ваш брат оставил вас на мое попечение. – Он постучал ногтем по карману, в котором лежал документ, подписанный и заверенный во время игры в фараон. – Здесь ясно сказано, что граф Данстон передает мне свои обязательства, как и свое имущество и доходы. – Его губы слегка изогнулись в улыбке: – А вас, леди Арабелла, я считаю его ценным имуществом.
Лицо Арабеллы продолжало хранить каменное выражение, и его выжидательная улыбка испарилась. Джек не имел склонности расточать свое обаяние попусту. Он хладнокровно продолжил:
– Я считаю, что в результате всего этого вы поступаете под мою ответственность и защиту. Я оказался на месте вашего брата. Если никто не возражал против вашего совместного проживания с Фредериком под одной крышей, как можно осуждать то, что вы будете находиться под покровительством человека, который его заменит?
Эта абсурдная логика поразила Арабеллу. Ее глаза стали круглыми, со странным придушенным звуком она отвернулась от него и подошла к окну. Так она и стояла, поглаживая одной рукой губы и глядя на свой любимый сад. Внезапно Джек заметил, что ее плечи сотрясаются. Он в несколько шагов преодолел разделявшее их пространство.
– Арабелла?
Она обернулась, и он с изумлением увидел, что она трясется от смеха, а глаза ее сверкают, как топазы.
– Ясно, – сказала она, – что вы не имели удовольствия встречаться с леди Эслоп.
Он покачал головой, и в его глазах отразилось ответное веселье, хотя он понятия не имел, что рассмешило ее.
– Нет, я не имел такого удовольствия. И много ли от этого потерял?
– Леди Эслоп – жена виконта Эслопа из Эслоп-Мэнор. – торжественно сообщила Арабелла. – Она дама последовательная, и ей свойственна несокрушимая добродетель. Она арбитр в вопросе моды и поведения в свете, и это известно на двадцать миль вокруг. И никто бы не решился с легкостью пренебречь ее мнением и навлечь на себя неудовольствие этой леди.
Джек неторопливо кивнул, и глаза его заблестели еще ярче.
– Я уловил неодобрительную нотку в вашем голосе, мадам. Может, упомянутая вами дама уж слишком высоко оценивает свое значение в обществе?
– Вы поняли меня верно. Лавиния Эслоп – дочь деревенского стряпчего, но старается замаскировать свое далеко не аристократическое происхождение, всячески демонстрируя свое значение. Путем запугивания она добилась лидерства в обществе нашего графства. – Теперь в голосе Арабеллы звучала презрительная усмешка. – Как только она услышит о смерти Фредерика и вашем прибытии в Лэйси-Корт, тотчас же явится ко мне. Это минутное дело. Я ожидаю ее визита самое позднее завтра утром.
– Я горю нетерпением познакомиться с ней и объяснить положение дел, – ответил Джек серьезно.
Арабелла не могла больше сдерживаться. Она обладала особым чувством юмора, которое обычно проявлялось в самый неподходящий момент. Возможно, сейчас как раз и наступил такой, и она не сумела сдержать веселья. Она одна могла стать достойной противницей Лавинии Эслоп… но в содружестве с герцогом Сент-Джулзом… О, это была бы королевская битва!
– А знаете, – сказала она, против воли улыбаясь, – пожалуй, мне даже хочется согласиться с вашим планом, хотя бы для того, чтобы увидеть выражение ее лица, когда вы будете ей объяснять, что нет ни малейшей разницы между покровительством, оказываемым одинокой женщине братом или посторонним мужчиной, и совершенно безразлично, делить кров с ним или с вами.
– Ну так? – Он развел руками, приглашая ее к совместным действиям.
Она заколебалась, когда внезапно на нее обрушилась реальность со всеми возможными последствиями случившегося. Ей вовсе не хотелось оставлять свой дом, сад, орхидеи, по крайней мере покидать это все так внезапно. Орхидеи требовали ежедневного внимания, хотя Уивер, главный садовник, будет следовать ее инструкциям, и с некоторой долей любовного внимания это могло помочь их процветанию. Она знала, что ее всегда с распростертыми объятиями примут у Барретов. Мэг Баррет была ее самой дорогой и близкой подругой с раннего детства, а сэр Марки леди Баррет всегда обращались с Арабеллой как с дочерью. Но это было бы всего лишь временным решением вопроса. Их средства были весьма скромными и все больше истощались. Была еще усадьба викария. Дэвид и его жена на некоторое время примут ее с радостью, но при наличии шестерых детей, постоянно вертящихся под ногами, едва ли у них было лишнее место для гостей. Кроме того, мысль о скитаниях по друзьям в поисках приюта вызывала у нее неприятие.
Беспощадная честность заставляла ее признать, что поиски решения в случае, когда она внезапно лишалась дома, должны были потребовать некоторого времени и, несомненно, вынуждали к компромиссам. У нее были дальние родственники матери в графстве Корнуолл, но после ее смерти их общение ограничивалось краткими официальными контактами. Им пришлось бы писать письма… письма с просьбами. Арабелла поморщилась.
Джек стоял, опираясь широкими плечами о каминную полку, и наблюдал за ней. У Арабеллы было очень подвижное лицо, и ему не составляло труда разгадать ее мысли и даже их последовательность. Он ожидал, что Фредерик и его сестра окажутся внешне похожими, но не мог обнаружить ничего свидетельствовавшего об их кровном родстве. Он почти надеялся, что сходство окажется разительным. И тогда ему было бы просто держаться на расстоянии от нее и соблюдать чисто прагматические условия в предложенных им взаимоотношениях. Но, к своему удивлению, он испытал скорее облегчение, чем страх, обнаружив ее полное несходство с единокровным братом. А это, подумал он, не самая разумная реакция.
Эти размышления подвигли его на то, чтобы издать довольно резкое восклицание.
– Ну? – спросил он снова.
Она очнулась от своих мыслей, вздрогнув, оттого что он так внезапно их прервал. Теперь его лицо оказалось в тени, и это пригасило блеск в его глазах, придав им оттенок олова. Они стали жесткими и холодными и неприятно проницательными. И вдруг, будто он почувствовал, что она подглядела это его выражение, ничуть не согласующееся с его целями, его лицо изменилось. Герцог улыбнулся, и глаза его снова заискрились.
