Бронуин Уильямс Бронуин Уильямс - Покорение Гедеона
Вспомнив выражение зачарованного ужаса на лице девушки, Гедеон не усомнился в правоте Прайда.
— Именно этого я и боюсь, — спокойно проговорил он. — Теперь, как я понимаю, ты глава семьи, парень, так я лучше скажу тебе. — Я хочу жениться на ней. Я имею в виду, на Хэскелл, а не на той, другой.
— Я примерно так и считал, что вы женитесь, — сказал Прайд, и у Гедеона был недурной повод залиться краской. Интересно, подумал он, что на самом деле имел в виду парень под «примерно так и считал».
— Да, ну, значит, так… Сначала я дам ей время поправиться. И тебе должно быть известно, что я был женат раньше. На Барбаре, женщине с Окрэкока, вдове. У нас был сын. — Гедеон глубоко вздохнул, ничего больше, только вздохнул, и без тени видимых эмоций продолжал: — Я потерял их обоих. От желтой лихорадки.
— Боже, сочувствую, Гедеон.
Гедеон допил бренди и отставил в сторону высокую кружку.
— Ну, теперь это в прошлом. Есть завтра, о котором надо подумать. В этот раз простая помолвка не годится. Чтобы покончить со сплетнями, мы должны устроить самую шумную свадьбу, какую только сумеем.
— Проще всего использовать один из складов, помещение подходящее. Потому что мы так и не собрались построить церковь.
Поглаживая подбородок, Гедеон обдумывал лучший способ действий.
— Ты приволок сюда доктора, а я, наверно, смогу притащить англиканского священника — Священник казался Гедеону более подходящим, чем судья, который обычно заключает браки. Гедеон, подумав, пришел к заключению, что не стоит привлекать закон к их частному делу.
— Говорят, что больше всего англиканцев в центре Виргинии, — заметил Прайд, и Гедеон задумчиво кивнул.
— Так получилось, что у меня полный трюм мебели для человека в Йорке, которую давно пора доставить. Если ты, парень, не возражаешь, мы сделаем так. Скажи сначала своей семье, а потом всей деревне, чтобы готовились принять участие в свадьбе твоей сестры, которая будет в первый день июля. Это даст мне время доставить груз, снова наполнить трюм, взять священника и вернуться сюда.
— А что, если они не придут на свадьбу? Я только что вернулся и еще не успел узнать, какие здесь новости. Но когда уезжал, они мололи языками, как мельницы крыльями.
Лицо Гедеона приняло такое жесткое выражение, какое Прайд и не представлял, что придется увидеть.
— Они придут, — мягко сказал капитан, и у младшего не осталось сомнений, что они придут. По доброй воле или нет, но придут.
Гедеон вручил парню кипу кредитных писем и маленький мешочек с монетами.
— Купи то, что нужно. О свадебном платье Хэскелл не думай. Я сам позабочусь о нем.
— Вы уже спрашивали у нее?
— Еще нет, но уже иду, — ответил Гедеон, и глаза у него сверкнули, когда он повернулся к двери.
Но как раз в этот момент в комнату вошел доктор и получил свой гонорар, который вручил ему Гедеон. Потом они выслушали инструкции, предназначенные и для Прайда, и для Лии и сопровождаемые бесчисленными и ненужными замечаниями о молодом дьяволе, у которого нет уважения к времени, частной жизни и общественному положению ученого человека.
И только после этого Гедеону удалось удрать и подняться наверх к Прю. Но она уже крепко спала. Он долго просто стоял и смотрел на нее. Не делает ли он самую большую ошибку в жизни, и без того полной ошибок? Может быть. Но какой другой курс он мог бы взять? Даже если бы его совесть не требовала, чтобы он женился на ней, его бы не устроило меньшее. К лучшему или к худшему, она пробралась в его сердце, и он ничего не мог с этим поделать, даже если бы и хотел.
И, глядя на нее, лежавшую в постели с обманчивым выражением нежной покорности на лице, он знал, что это его курс и другого у него нет.
Глава шестнадцатая
Прюденс хорошо себя чувствовала и не хотела валяться в постели. Самое скверное — что ей больше недели не разрешали видеть бабушку. И она совершенно не знала, как это устроить. Потому что Осанна болела и не могла взбираться по лестнице, а Лия не позволяла ей спускать ноги с кровати, видя в этом угрозу для жизни.
— Ты думаешь, будто меня ранило в ногу, а не… как ты там это называешь! — возмущалась она, жалуясь Прайду.
— Но, Прюди, подожди…
— Я такая несчастная! Никто не навещает меня. А Лия слишком занята: ей приходится ухаживать за бабушкой, стирать, готовить и все остальное. Она не может уделить мне время.
Но Прайд знал, что дело не в этом. Гедеон отплыл, не попрощавшись с Прю и, больше того, не сделав ей предложения. В тот вечер, когда «Полли» снялась с якоря, он, спустившись вниз из спальни Прю, объяснил, что она крепко спит, и у него не хватило духу разбудить ее.
— Вы имеете в виду, что даже не поговорили с ней? — удивился Прайд.
— Я же сказал тебе, она спит. У меня совсем мало времени на все дела, и, по-моему, едва ли есть смысл будить женщину для того, чтобы предложить ей выйти замуж и тут же смыться.
— У меня почти нет опыта в обращении с женщинами, — покачал головой Прайд, — но я бы на вашем месте, зная Прюди, не считал, что дело полностью улажено.
После того вечера Прайда не раз подмывало все ей выложить. Конечно, у него и мысли не было сделать ей предложение от имени другого мужчины, но по крайней мере он мог бы хоть что-то сказать, чтобы успокоить ее душу. Потому что было ясно как пудинг: она уверена, что Гедеон ушел навсегда.
— Мистер Симпсон сказал, что я могу снова занять место клерка, если захочу, — сообщил Прайд. На таком маленьком острове новости появлялись редко, а тем более такие, которые могли бы поднять ей настроение.
— Гммм? О… это приятно.
— Не так уж и приятно, — возразил он, отчасти только для того, чтобы было о чем поговорить. — Я могу назвать множество дел, которые выполнял бы с большей охотой. Мало радости торчать в дыре, полной вонючих товаров, суммировать цифры и выписывать накладные.
Что-то в его тоне вроде бы вывело ее из апатии, которая в последнее время сменялась только приступами жалости к себе.
— Ты хотел бы вернуться, Прайд? Я имею в виду, на стоянку?
Он кивнул, играя с книгой, которую Прю отложила, когда он вошел в комнату.
— Это мне больше подходит. Я вернусь туда в ту же минуту, как Гедеон разрешит.
К его величайшему ужасу, слезы брызнули из глаз сестры и, одолев барьер ресниц, заструились по щекам.
— Ох, дьявол меня побери! Прюди, прости! Я не хотел, чтобы ты плакала! — Боже, как он ненавидел слезы! Прайд никогда не знал, что в таких случаях надо делать или говорить.
— Я н-не плачу. Я только… Это просто солнце светит в окно… Проклятие, черт подери этого гнусного человека! Надеюсь, он прищемит свои большие ноги и сломает свою подлую шею!
