Бетина Крэн - Экзамен для мужа
— Ни Хедрика, ни зерна, ни инвентаря! — констатировала Элоиза.
Граф молча развернулся, выскочил за дверь и торопливо зашагал ко второму амбару. Сердце у него глухо стучало, когда он позвал управляющего, но из темной пустоты ему ответила тишина.
— А что хранят здесь? — спросила Элоиза, но граф, сжав кулаки, выбежал наружу, проигнорировав ее вопрос. Он метнулся к навесу для плугов, оттуда в кузницу, в сарай для инвентаря, плотницкую… звал Хедрика… требовал ответа у всякого, кто попадался ему на пути.
Работники оставляли свои дела и шли за лордом и леди в надежде, что его сиятельство наконец разделается с ненавистным управляющим. Но гораздо больше их интересовала ссора графа с женой.
— Стойте, — сказала Элоиза, когда они вышли из третьего, последнего амбара. — Ведь эти амбары не должны быть пустыми даже весной?
— Нет, — процедил сквозь зубы Перил.
— Тогда где все то, что здесь хранилось?
— Откуда я знаю? — рявкнул он, негодующе взмахнув руками. — По-твоему, я должен все знать, за всем присматривать, все проверять? Но я в отличие от тебя не могу быть везде одновременно и все делать сам. Я вынужден полагаться на других.
— Я никогда и не говорила… Конечно, вы должны полагаться на других.
— Весьма любезно с вашей стороны, миледи.
— Если только они этого заслуживают, — добавила она. Это был удар ниже пояса. Обвинительный приговор его суждениям и проницательности. Она и раньше ставила под сомнение его авторитет, но впервые у нее появились для этого столь веские основания. Граф взглянул на толпу любопытных, с интересом наблюдавших за ними, потом с рыком схватил ее за руку и втащил обратно в амбар.
Когда дверь захлопнулась, он развернул Элоизу к себе.
— И кто же этого заслуживает, леди Элоиза? — в бешенстве спросил он, стараясь говорить тихо. — Ни повара… ни пастухи… ни пахари… ни ученики кузнеца… ни прислуга… ни экономка… ни управляющий… ни мои гвардейцы. Кто-нибудь в Уитморе заслуживает вашего одобрения?
Перил крепко держал ее, грудь у него вздымалась, глаза сверкали янтарным огнем. Она видела его боль, неуверенность в себе, с чем и сама боролась много недель. И поняла. Ему не нужна аббатиса, ему нужна просто женщина.
— Конечно, — произнесла она со всем хладнокровием, на какое была способна.
— Кто? — подозрительно посмотрел на нее Перил. Тогда Элоиза пустила в ход самое убедительное свое оружие, поразившее графа без промаха, хоть он еще и не знал, что сражен. — Вы.
— Я? — Он ждал чего угодно, только не этого, даже ослабил хватку, стараясь осознать смысл ее слов.
— Вы давно сдали свой экзамен, Перил. Я думаю, теперь наступила моя очередь. Вы мне не верите, — проговорила она, чувствуя, как весь ее план идет насмарку. — И не верили никогда. С того самого утра, когда я брила вас в присутствии аббатисы и остальных сестер. Несмотря на все, что случилось с тех пор, несмотря на всю мою помощь в Уитморе, вы продолжаете мне не верить. И должна признаться, все это мне порядком надоело. Отпустив ее, граф отступил на шаг.
— Ты же явилась сюда, притворившись монахиней, — ехидно заметил он.
— Я не притворялась, я была монахиней во всех отношениях. Многие годы я жила, работала и соблюдала дисциплину в монастыре.
— За исключением тех случаев, когда тебя это не устраивало.
Элоиза напряглась, поняв, что он обратил слова, когда-то сказанные сгоряча, против нее.
— Да, в свое время я считала, что есть лучшие способы сделать ту или иную работу, и старалась помочь сестрам. Так же, как теперь, стараюсь помочь вам и людям Уитмора.
— Осуждая меня, вмешиваясь в мои дела, отказываясь повиноваться?
Элоиза тяжело вздохнула. Она хотела помириться с ним, добавив немножко меда… но это… Просто руки опускаются!
— Да. «Осуждение» входит в мои ежедневные обязанности как хозяйки этого дома и поместья. Если бы я этого не делала, сколько бы, по-вашему, потребовалось времени на то, чтобы все здесь вернулось в то безобразное состояние, какое я застала, приехав сюда? А что касается моего «вмешательства»… если бы не оно, вы бы до сих пор сидели в грязном, вонючем зале без всякой надежды на жену, наследников и возможности заплатить свои проклятые налоги! Я без устали работаю, чтобы вам помочь, а вы продолжаете обращаться со мной как с вражеским пленником.
— Я обращаюсь с тобой как с упрямой, непослушной женщиной, какой ты и являешься.
— Отлично! Да, порой я бываю упрямой. Скажите какое преступление! — Элоиза шагнула к нему, вздернув подбородок. — Именно потому вы мне и не доверяете, милорд? Какое великое зло я причинила вам или вашим людям своим неповиновением? Вышла погулять, чем обеспокоила вас?
— Ты… ты говоришь со мной без должного уважения.
— Я не покрываю мои слова медом и не скармливаю их вам по вашему приказу! — Она в притворном ужасе отпрянула. — Меня надо утопить и четвертовать. Сослать на каторгу. Или хотя бы заковать в кандалы. Но лишь после того как вы проделаете это с Хедриком, который льстивыми словами прикрывал свои презренные дела и причинил вам больше вреда, чем мой бедный язык.
— Ты присваиваешь себе власть, которая по справедливости тебе не принадлежит.
— Я узурпировала чужую власть? Чью же? У вас есть другая жена? — Элоиза наступала на мужа, и ему снова пришлось отступить. — Я принимаю лишь то, что дают мне другие, милорд. Это единственная власть, которую имеет женщина. Если люди в Уитморе предлагают мне свою преданность, сотрудничество и поддержку, то лишь потому, что они видят во мне друга. А вот вы во мне друга не видите!
Ей хотелось смутить его взглядом, заставить отвернуться, уступить. Но слезы уже потекли по щекам, и она первая, кляня себя за слабость, опустила глаза.
— Да, у меня есть недостатки. И довольно много, хотя их наверняка перекрывают мои достоинства, то хорошее, что я делаю или с таким упорством пытаюсь делать. — Элоиза наконец подняла глаза. Он сердито смотрел на нее. Сердито! — Но у вас тоже есть недостатки, милорд. Вы упрямы, раздражительны, никогда не знаешь, чего от вас ждать. Ночью вы держите меня в своих объятиях, днем отталкиваете как надоевшую вещь. Вы отказываетесь разговаривать со мной, за исключением тех случаев, когда отдаете мне приказ или делаете выговор. То вы маните меня душевным теплом и нежностью, то, как скряга, запираете их под замок. Вы советуетесь с вашими людьми и сами даете им советы. А я, которая делит с вами постель, узнаю, что мы на грани войны, только из обрывков ваших гневных речей в мой адрес. Почему вы доверили свое поместье негодяю Хедрику, а мне не в состоянии отдать даже крохотную часть?..
— Чего? — Граф схватил ее за руку, чтобы она не убежала. — Что я от тебя утаил? Я дал тебе свое имя и третью часть всего имущества… — Взгляд Элоизы еще больше рассердил его. — О да! Я наконец прочел это проклятое соглашение…
