Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— Родерик! — закричала Микаэла. — У Харлисс нож!
Седая старуха бросилась к девушке и ударила ее кулаком, в котором была зажата рукоятка ножа. Микаэла почувствовала, как рот наполнился кровью.
Элизабет снова вскрикнула, а Лео громко заплакал. Еще одна, более тяжелая и полная, волна проникла в пещеру со странным звуком, и затем показался Родерик, распростершись на полу. У Микаэлы перехватило дыхание, когда она увидела его ногу, заканчивающуюся чуть ниже колена, где была зашита штанина.
Он пришел за ними сам, таким, каким был.
И он был большим и сильным, могучим и красивым.
Он смотрел на нее лишь мгновение, прежде чем на него набросилась Харлисс, размахивающая ножом, направленным вниз к его спине, ее безумный визг рикошетом отскочил от скользких стен пещеры.
Но Родерик отразил ее атаку крепкой рукой, с гневным криком откинув Харлисс к стене. Он встал на правое колено, держа в правой руке кинжал, и Микаэла узнала украшенный драгоценными камнями кинжал Хью Гилберта. Родерик, округлив глаза, смотрел на старуху.
— Откуда ты взяла это платье? — задохнувшись, спросил он.
— Оно тебе нравится? Знаешь, оно принадлежало Дорис — ты его помнишь, да? — Харлисс обнажила зубы. — Ну конечно, помнишь. Мы нашли его в ее постели после ее смерти. В последний раз ты видел ее в этом платье.
— Где ты взяла его? — вновь закричал Родерик.
— Я сняла его с нее, — самодовольно усмехнулась Харлисс. — Такое красивое платье! Я не могла позволить, чтобы оно пострадало от морской воды. Я часто надевала его в моей комнате и в комнате твоего отца. Он ни разу не заметил, что оно принадлежало ей. Он не обращал на нее никакого внимания, когда она была жива.
Микаэла увидела, как его лицо исказилось от ярости и страдания. И она вспомнила слова, сказанные ей Харлисс налесной дороге Шербона: «Когда надумаешь снова встать мне поперек дороги, запомни это: я не боюсь холодной воды и у меня очень сильные руки».
— Ты убила ее, — прошептала Микаэла. — Ты убила Дорис Шербон.
— Нет, не могу претендовать на всю славу, — произнесла Харлисс, по-девичьи склонив голову набок. — Она вошла в воду по собственной воле, поначалу — полная решимости. Но видимо, нервы подвели ее, и я должна была… помочь ей довести все до конца. Поверьте, она этого хотела. Она была такой слабой! Слишком слабой для Магнуса, слишком беспомощной для Шербона. Она это знала.
Родерик бросился на Харлисс, но та ловко увернулась, шагая по воде, достигавшей теперь более двух футов, и продолжала быстро подниматься. Харлисс приставила лезвие ножа к горлу Микаэлы.
— Не подходи! — крикнула Харлисс. Вода затекала внутрь, словно ее вращало мельничное колесо. — Наконец ты получишь то, чего заслуживаешь! Ты, неблагодарное отродье! Чего только не дал тебе отец, а ты плевал на это! Смеялся над ним, перечил ему во всем, цепляясь за слабую, хрупкую Дорис. Ему нужен был сын, а ты его подвел! Вот почему он поставил условие, при котором ты сможешь получить наследство, чтобы твоя слабая кровь укрепилась через твоего наследника. Он скорее отдал бы Шер-бон любому, чем видеть, что он попал к тебе, никчемному и ни к чему не способному.
— Это Магнус лишил меня всего, Харлисс, — возразил Родерик. — Он превратил мою жизнь в сплошной кошмар своими требованиями и своей жестокостью и тем, как он дурно обходился с моей матерью. Я никогда не мог угодить ему, так было тогда, так есть и теперь.
— Потому что ты слабак! — визгливо крикнула Харлисс, ее лезвие впилось в тонкую кожу за ухом Микаэлы. — Я могла бы помочь тебе тогда, я любила твоего отца — он был великий, могущественный человек, И я пыталась любить тебя тоже, Родерик. Я хотела, чтобы ты стал моим сыном, а ты называл меня… Бессердечной. — Она задыхалась, ловя воздух открытым ртом.
— Ты мучила меня!
— Я лишь пыталась помочь тебе, неужели ты не понимаешь? Дорис хотела умереть! Она покинула тебя! Я же всегда оставалась рядом с тобой! Даже когда ты жаловался на меня, когда проклинал меня. Когда ты оставил отца, отправившись в странствие, и вернулся обратно калекой! — Она посмотрела на его ногу, от которой осталась лишь половина. — Я держала его, когда он умирал. Я слышала его предсмертный шепот, его слезные слова. «Родерик, мой сын. Где Родерик?» — спрашивал он. Это было унизительно, до чего он дошел в последние минуты жизни. Рядом, кроме меня, не было никого достаточно сильного. Даже когда он ушел в другой мир, я осталась в Шербоне, когда все остальные разбежались. Я сохранила для тебя твой дом, а ты изгнал меня! Я посвятила всю мою жизнь Шербону!
— Ты просто хотела занять место моей матери — стать леди, — упрекнул ее Родерик.
— Разве это было так плохо? — спросила она. — Хотеть выйти замуж за человека, которого любишь? Родить ему детей? Я надеялась, что после того, как Дорис…
— Однако Магнус не женился на тебе! Ты была ниже его. Достаточно хороша для одинокой мужской постели, для работы по дому, но не для того, чтобы дать тебе свое имя. Ты простолюдинка.
— Нет! Он не женился на мне из-за нее, а потом — из-за тебя, потому что ты меня ненавидел!
— Я ненавидел тебя, это правда. Но ты заблуждаешься, если думаешь, что Магнус из-за меня или из-за кого-либо еще лишил бы себя того, чего хотел. Он использовал тебя, Харлисс, как использовал всех.
— Нет! — закричала Харлисс, выронив кинжал. Ми-каэла почувствовала, как он скользнул около ее бедра. Харлисс, казалось, не заметила, что она больше не вооружена, и протянула пустую ладонь к Родерику.
Микаэла поискала рукой по воде рядом с собой, схватила клинок и почувствовала, как лезвие вонзилось ей в пальцы, но она не выпустила его. Вода теперь доходила ей до груди и до плеч Лео и Элизабет. Губы детей посинели от холода, глаза были широко открыты и словно заледенели, когда их щеки прижимались друг к другу. Они больше не дрожали, и Микаэла знала, что для них обоих время было на исходе. Она поднесла клинок к веревкам, которые теперь находились под водой, и неловко принялась перепиливать их.
— Я хочу лишь того, что причитается мне, — запричитала Харли ее.. — Я так хорошо заботилась о Шербоне, и я хочу вернуться туда. — Она с трудом начала пробираться по воде к Родерику. — Это мой дом, — прошептала она. — Я хочу заботиться о твоем сыне. Может быть, он научится называть меня бабушкой…
— Никогда, — выпалил Родерик. Вода уже лизала его шею, где он оперся о камень пещеры, чтобы удержать равновесие.
Веревки поплыли в сторону, и Микаэла дернула вверх Лео и Элизабет, помогая им поднять головки из ледяной соленой воды, которая теперь вливалась с шумом и высокими волнами, поднимаясь выше и выше по телу девушки. Еще несколько минут — и пещера окажется залитой морской водой, превращаясь в темную могилу.
