Джулия Куин - Предложение джентльмена

– Что-то вроде этого, - проговорил Бенедикт, пристально разглядывая картину на стене.

– Понятно. Что ж… - Вайолет нахмурилась. - Думаю, это зависит от того, насколько далеко она находится от нашего круга.

– Далеко.

– Очень или не очень?

Бенедикт был убежден, что ни один мужчина его возраста и имеющий его репутацию никогда не стал бы разговаривать с матерью на такую тему, но тем не менее ответил:

– Очень.

– Понятно. Что ж, в таком случае… - На мгновение она закусила губу и порывисто продолжала:

– Что ж, в таком случае я тебе вот что скажу… Я тебя очень люблю и во всем буду тебя поддерживать. - Она откашлялась. - Если мы, конечно, говорим о тебе.

Отрицать было бы глупо, и Бенедикт кивнул.

– Однако, - продолжала Вайолет, - я бы посоветовала тебе все хорошенько взвесить. Любовь, конечно, является основой любого брачного союза, но нельзя забывать и о влиянии извне. Если ты женишься, скажем, - она откашлялась, - на женщине, принадлежащей к классу прислуги, то приготовься стать объектом бесчисленных сплетен, изгоем. Для такого, как ты, вынести это будет нелегко.

– Для такого, как я? - ощетинился Бенедикт.

– Не сердись. Я вовсе не хотела тебя оскорбить. Но вы со своим братом ведете жизнь, полную развлечений и удовольствий. Вы красивы, интеллигентны, умны. Все вас любят. Даже передать тебе не могу, насколько мне это приятно. - Она улыбнулась печальной улыбкой. - Нелегко быть человеком, который не пользуется успехом.

И внезапно Бенедикт понял, почему мать всегда заставляла его танцевать с девицами типа Пенелопы Фезерингтон. С такими, которые стояли у стен танцевального зала и делали вид, что им вовсе не хочется танцевать.

Мать и сама не пользовалась успехом!

Это было трудно себе представить. Его мать, необыкновенно популярная сейчас особа, имеющая множество подруг… И отец, считавшийся самым завидным женихом сезона.

– Только ты можешь принять решение, - продолжала Вайолет, возвращая его в настоящее. - И боюсь, оно будет нелегким.

Бенедикт молча уставился в окно, соглашаясь со словами матери.

– Однако, - прибавила она, - если ты решишь соединить свою жизнь с женщиной, которая не принадлежит к нашему классу, можешь не сомневаться в моей поддержке.

Бенедикт пристально взглянул на нее. Не многие великосветские дамы сказали бы такое своим сыновьям.

– Ты мой сын, - просто сказала Вайолет, - и я жизнь за тебя отдам.

Бенедикт открыл было рот, но не нашелся, что ответить.

– Я не откажусь от тебя только потому, что ты женишься на женщине не нашего круга.

– Спасибо, - единственное, что смог выдавить из себя Бенедикт.

Вайолет вздохнула - достаточно громко, чтобы привлечь его внимание. Вид у нее был усталый, лицо грустное.

– Как бы я хотела, чтобы твой отец был сейчас вместе с нами, - проговорила она.

– Ты редко об этом говоришь, - тихо сказал Бенедикт.

– Но я всегда об этом мечтаю. - На секунду мать закрыла глаза и, открыв их, повторила:

– Всегда.

И внезапно все стало на свои места. Глядя на мать, наконец-то впервые осознав всю глубину любви родителей друг к другу, Бенедикт вдруг понял, что любит Софи. Любит всем сердцем. И лишь это имеет значение.

Он думал, что полюбил таинственную незнакомку с бала-маскарада. Думал, что хочет жениться на ней. Но понял теперь, что она лишь мечта, призрак, женщина, которую он так никогда и не узнал.

А Софи - это Софи. И кроме нее, ему никто не нужен.

Софи не слишком верила в судьбу, но после часа, проведенного с Николасом, Элизабет, Джоном и Элис Уэнтуорт - юными кузенами и кузинами Бриджертонов, - она начала думать, что, быть может, судьба смилостивилась над ней, не позволив ей получить место гувернантки.

Она страшно устала.

Впрочем, раздраженно подумала она, усталостью то состояние, в котором она пребывала в данный момент, никак нельзя было назвать.

Усталость не предполагает тихого помешательства, в которое она впала после общения с четырьмя малолетними отпрысками клана Бриджертонов.

– Нет, это моя кукла! - кричала Элизабет Элис.

– Нет, моя! - вопила Элис в ответ.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Ладно, ладно не ссорьтесь, сейчас я вас помирю, - заявил Николас и с важным видом направился к девчушкам.

Софи застонала от отчаяния. У нее было такое чувство, что десятилетнему мальчишке, разыгрывавшему из себя пирата, вряд ли подходит роль миротворца.

– Никому эта кукла будет не нужна, - заявил он, и в глазах его появился дьявольский блеск, - если я просто оторву ей…

Софи бросилась к детям с криком:

– Нет, ты этого не сделаешь, Николас Уэнтуорт!

– Но тогда они перестанут…

– Я сказала - нет! - решительно перебила его Софи.

Он взглянул на нее, явно прикидывая, стоит ли ее слушаться, и, решив, что стоит, отошел, что-то бурча себе под нос.

– По-моему, пора придумать новую игру, - шепнула Гиацинта.

– Совершенно верно, - ответила ей Софи тоже шепотом.

– Отдай моего солдатика! - завопил в этот момент Джон. - Отдай! Отдай! Отдай!

– Нет, у меня никогда не будет детей, - заявила Гиацинта. - Или еще лучше: я никогда не выйду замуж.

Софи хотелось сказать, что, когда Гиацинта выйдет замуж, в ее распоряжении наверняка будет целая армия нянек, чтобы помочь ей растить детей, однако решила оставить свое мнение при себе.

Джон схватил Элис за волосы, а та в ответ ткнула его кулаком в живот, и Гиацинта болезненно поморщилась.

– Ситуация выходит из-под контроля, - шепнула она Софи.

И внезапно Софи осенило.

– Давайте играть в жмурки! - воскликнула она. - Ну как, согласны?

Элис с Джоном радостно закивали, Элизабет тоже кивнула, однако не столь охотно.

– А ты что скажешь, Николас? - спросила Софи, обращаясь к последнему ребенку.

– Можно и сыграть, - медленно ответил он, не сводя с Софи мерцающих дьявольскими искорками глаз.

– Вот и отлично, - проговорила она деланно-веселым тоном.

– Только глаза завяжем тебе, - прибавил Николас.

Софи открыла было рот, чтобы возразить, но в этот момент остальные трое детей запрыгали и завизжали от восторга. Софи еще надеялась отказаться, но Гиацинта повернулась к ней и, насмешливо улыбаясь, сказала:

– Дети просят.

Участь Софи была решена. Она тяжело вздохнула - специально, чтобы порадовать детей, - и без возражений повернулась к Гиацинте спиной, чтобы та завязала ей глаза шарфом.

– Не просвечивает? - спросил ее Николас.

– Нет, - солгала Софи.

Поморщившись, мальчишка заявил Гиацинте:

– Шарф просвечивает. И как он только догадался?

– Завяжи еще одним.

– Это просто возмутительно, - пробормотала Софи, но тем не менее слегка наклонилась, чтобы Гиацинте было удобнее завязывать.