Энн Стюарт - Любовь черного лорда
— Милорд сказал, сам туда пока лучше не возвращаться. И к лорду Дарнли он тоже запретил вас везти.
— Если не ошибаюсь, милорд оставил выбор за мной. Какое вообще графу Киллорану дело до того, куда я поеду? — Эмма понимала, что это вопрос не к кучеру, но других собеседников у нее не было.
— Милорд сказал, что, если вы не придумаете ничего лучше, мне нужно будет отвезти вас сюда.
Пришлось выйти из кареты. Оказавшись на мостовой, она взглянула на ярко освещенный дом, в распахнутых дверях которого можно было различить какую-то фигуру.
— И куда же ты меня привез? — спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась к дому.
На крыльце стоял слуга в ливрее. Он распахнул перед Эммой дверь.
— Пусть поднимается сюда! — раздался сверху громкий женский голос.
И тут Эмма узнала и сам дом, и его хозяйку.
— Леди Селдейн, — прошептала она сдавленно.
— Пусть поднимается сюда! — снова сказала ее светлость слуге и далее обратилась уже к Эмме: — Ох, бедняжка! Судя по всему, вы еле живы от голода и усталости. Будь он неладен, этот Киллоран! Только он мог умудриться довести девушку до такого состояния! Идите сюда, деточка.
Эмма чувствовала, что силы окончательно покидают ее. Она с трудом поднималась по ступеням. Хозяйка стояла на площадке второго этажа. Леди Селдейн не стала церемониться и погладила ее по плечу.
— Ну-ну, милая! Все будет хорошо. Мы все уладим, обещаю вам.
И тут Эмма Ланголет расплакалась.
«Только этого и не хватало, — думала она, снова вытирая слезы рукой. — Раньше я держалась подостойнее…»
Леди Селдейн вздохнула и протянула Эмме белоснежный платок. Если бы он был другого цвета, какой-нибудь голубой или зеленый, этот жест не произвел бы на Эмму такого впечатления. Белое и черное… Цвета графа Киллорана… Она плакала и плакала, не в силах остановиться.
Впрочем, любой поток слез когда-нибудь иссякает. Рыдания понемногу утихли, и Эмма смогла изобразить на лице жалкую улыбку.
— Уже лучше, деточка, — похвалила ее леди Селдейн. — Каждый человек дает порой волю чувствам, но делать это часто нельзя. Ваш приезд меня не удивляет. Я это предвидела… Сейчас распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну и легкий ужин. Комнаты тоже будут готовы незамедлительно. Следующие двадцать четыре часа вы будете отдыхать, и только. Я позабочусь о том, чтобы вам было хорошо в моем доме.
— Но как мне жить дальше? Что теперь делать?
— Я не знаю, почему вы задаете такие вопросы, но, если вы мне все расскажете, может быть, мы вместе найдем ответ на них. Не тревожьтесь, мы обязательно что-нибудь придумаем. Доверьтесь мне, милая. Обещаю — все будет хорошо.
— Но мне нельзя находиться у вас, — Эмма снова зарыдала. — Вообще нельзя находиться в приличном доме… Вы даже не представляете, что я наделала.
— И что же вы наделали?
— Я… мы… лорд Киллоран…
— Все понятно. И знаете, многие женщины сказали бы, что вам повезло, хотя я вижу, что вы настроены не столь оптимистически. Сие неудивительно… Значит, он не смог совладать со своими чувствами… Но это, на мой взгляд, хороший знак… очень хороший.
Эмма так изумилась, что даже плакать перестала.
— Что вы сказали?
— Такая ситуация для Киллорана не внове, и он прекрасно умеет их улаживать. Граф мог сделать то, что сделал, так, что вы приняли бы все как должное и дальше пошли бы своей дорогой, вспоминая время от времени, что в вашей жизни было такое счастье — лорд Киллоран. Вместо этого его кучер привез вас сюда… Интересно…
— Интересно? Да о чем вы, собственно?
Леди Селдейн улыбнулась.
— Я о том, что Джеймс намного лучше, чем о нем думают и говорят. Ну да бог с ним! Мне надо обо всем распорядиться, а вы пока идите в гостиную. Вам нужно прийти в себя. У нас еще будет время поговорить о том, что произошло.
Эмма хотела было возразить, но эта глупая истерика лишила ее последних сил. Она покорно отправилась в гостиную. Через полчаса ее ждала горячая ванна, потом поднос с закусками и чай, а далее роскошная кровать в просторной, элегантной спальне. Она дотронулась щекой до подушки и тут же уснула…
Всю ночь ей снился лорд Киллоран.
— Вам повезло, что граф вас не убил, — голос леди Барбары звучал спокойно, а в глазах затаилась тревога.
Натаниэль смотрел на нее снизу вверх. Он лежал на кровати и пробовал собрать мысли воедино. День явно близится к вечеру, а значит, он пробыл без сознания очень долго. В комнате прохладно. У него ужасно болит голова. Это все плохо. Хорошо то, что рядом леди Барбара. Она сидит около его кровати, окутывая тонким ароматом цветочной эссенции.
— Действительно повезло. И где же тот, что решил меня не убивать?
— Уехал. К Сандерсону, если не ошибаюсь. Меня с собой не звал.
— А я-то думал, вы везде желанная гостья.
— Киллоран между делом сказал, что мне там лучше не появляться. Должно быть, эти молодые люди задумали что-нибудь из ряда вон выходящее.
— Мне казалось, вас ничем нельзя удивить, — Натаниэль отвел взгляд.
«Ну вот, — обреченно подумала Барбара. — Это не упрек, но видно, что иллюзии развеялись…»
— Очевидно, граф позаботился не столько обо мне, сколько о себе, — она надменно улыбнулась. — Должно быть, чувствует себя собственником после того, как предложил мне поехать с ним в Париж.
— А вы собираетесь принять это предложение?
— Почему, собственно, нет? — леди Барбара встала и отошла к окну, стараясь не поворачиваться к Натаниэлю лицом: боялась, что заученные гримасы исчезнут с него в самый неподходящий момент. — О Киллоране говорят, что он потрясающий любовник. Почему бы не убедиться в этом самой? Глупо не использовать такую возможность.
— Значит, вы все-таки не были с ним в связи?
— Какой смысл отрицать очевидное? Вы очень наблюдательны, Натаниэль, — она повернулась и расцвела улыбкой.
— Вы не любите графа.
— Я никого не люблю. Я просто не верю в любовь. Подобные чувства могут испытывать только те, кто не сомневается в том, что это не выдумка. Возвращайтесь в Нортумберленд, Натаниэль. Найдите там вторую мисс Поттл. Разве вы не поняли, что мы с Киллораном и сами несчастливы, и другим приносим несчастье? Для вас такой доли я не хочу.
Он не ответил, и Барбара снова поспешила отвернуться, лишь бы не увидеть на лице юноши презрение или разочарование. Все к лучшему, напомнила она себе. Киллоран дал ей великолепный урок: истинная доброта порой требует жестокости. Она тоже должна быть жестокой с Натаниэлем, если хочет ему добра.
— Полагаю, графу не составит труда убить меня, если дело дойдет до дуэли, а не ограничится дракой, как сегодня, — голос Натаниэля звучал на удивление спокойно, словно он говорил не о жизни и смерти.
