Джудит Макнот - Благословение небес

Викария ничуть не возмутил легкомысленный тон Яна, наоборот, он казался очень довольным.

— Конечно, Ян, при любых обстоятельствах нужно соблюдать Приличия.

В эту минуту Элизабет поняла, что вместо гневной тирады, которую она ожидала услышать, викарий высказал свое мнение относительно их поведения в мягкой, но достаточно ясной форме. Ей только показалось странным, что все упреки он адресовал только Яну. Но даже не зная причины такой снисходительности, она была благодарна ему за то, что он избавил ее от дальнейшего унижения.

Ян, очевидно, тоже это понял, он пожал дяде руку и суховато бросил:

— А ты неплохо выглядишь, Дункан, несмотря на мозоли на коленях. И хочу тебя заверить, — добавил он, — что твои проповеди всегда производят на меня неизгладимое впечатление, независимо от того, сижу я или стою.

— Это оттого, что у тебя прослеживается прискорбная тенденция засыпать на их середине, — с легким укором сказал викарий, отвечая на рукопожатие Яна.

Ян повернулся к Элизабет.

— Позволь представить тебе леди Элизабет Камерой мою гостью.

Элизабет подумала, что быть представленной таким образом еще хуже, чем быть застигнутой в его объятиях, и отрицательно замотала головой.

— Это не совсем так. Я здесь… а-а…

От волнения мысли ее разбегались, и викарий снова пришел ей на помощь.

— Вы здесь вынужденная гостья, — подсказал он. Улыбаясь, он взял ее руки в свои. — Я прекрасно понимаю ваше положение, поскольку имел удовольствие познакомиться с мисс Трокмортон-Джонс. Она же и направила меня сюда, как я вам уже говорил. Я обещал ей пробыть здесь до завтра или до послезавтра — в общем, до ее возвращения.

— До завтра или до послезавтра? Но они собирались вернуться сегодня.

— Дело в том, что произошел несчастный случай — совсем незначительный, — поторопился успокоить ее викарий. — Джейк говорит, что ей попалась очень строптивая лошадь, которая все время норовит лягнуть ее.

— Люсинда сильно пострадала? — спросила Элизабет, готовая в ту же минуту помчаться к ней на помощь.

— Лошадь лягнула мистера Уайли, — объяснил викарий, — поэтому пострадали только его гордость и… нижняя часть тела. Однако мисс Трокмортон-Джонс, справедливо полагая, что некоторые дисциплинарные меры могут призвать лошадь к порядку, воспользовалась единственным средством воздействия, которое было в ее распоряжении, поскольку зонтик в этот момент лежал на земле. Она тоже лягнула лошадь, в результате чего эта достойнейшая леди сильно повредила себе лодыжку. Ей дали лауданум, и мой конюший занялся ее лечением. Через день, самое большее два, она уже встанет на ноги.

Повернувшись к Яну, викарий сказал:

— Ян, я прекрасно понимаю, что ты не ожидал моего появления. Однако если твоя месть не будет .заключаться в том, что ты лишишь меня своей прекрасной мадеры, я готов остаться здесь и после возвращения мисс Трокмортон-Джонс.

— Я пойду и принесу стаканы, — сказала Элизабет, понимая, что следует оставить их одних. Направляясь к дому, она слышала, как Ян сказал:

— Если ты надеялся хорошо поесть, то выбрал не то место. Мисс Кэмерон уже пыталась сегодня утром принести себя в жертву на алтарь домашнего хозяйства, в результате чего мы чудом избежали смерти. Ужин за мной, но нет никакой гарантии, что он будет лучше завтрака.

— Я попробую помочь вам, — добродушно отозвался викарий. Когда Элизабет ушла в дом, Ян тихо спросил:

— Как сильно пострадала та женщина?

— Трудно сказать. Она была настолько вне себя от ярости, что почти не чувствовала боли. А может быть, это все из-за лауданума.

— Что все?

Викарий помолчал немного, наблюдая за птичкой, шныряющей в листве над их головами, потом сказал:

— Она находилась в очень странном состоянии. Страшно рассерженная и возмущенная. С другой стороны, она боялась, что ты опять начнешь «нежничать» с мисс Кэмерон. Когда я прибыл сюда, мне стало ясно, что она имела в виду. Однако у нее были и другие опасения: она боялась, что молодая леди попытается пристрелить тебя, как уже было однажды. Вот почему я так испугался, когда услышал выстрелы, и помчался сюда со всех ног.

— Мы стреляли по мишени.

Викарий кивнул, потом пристально посмотрел на Торнтона.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Ян, заметив его хмурый взгляд.

Викарий поколебался, затем слегка покачал головой, будто не соглашаясь с чем-то.

— Мисс Трокмортон-Джонс сказала мне кое-что еще, но я отказываюсь в это верить.

— Наверное, сказалось действие лауданума, — пожав плечами, ответил Ян, не выразив желания узнать, что же такое она сказала.

— Возможно, — ответил викарий, нахмурив брови. — Но я не принимал лауданума, и тем не менее мне кажется, что ты собирался объявить о своей помолвке с одной молодой женщиной по имени Кристина Тэйлор.

— Да, это так.

Лицо викария еще более посуровело.

— В таком случае, какие извинения ты можешь найти тому, что я увидел здесь несколько минут назад?

— Это было помешательство, — коротко ответил Ян. Они вошли в дом: викарий — молчаливый и задумчивый, Ян — мрачный, как туча. Неожиданный приезд Дункана его не беспокоил, его волновало безумное влечение к Элизабет, которое он испытал, целуя ее. Кем бы ни была она в действительности, в его объятиях она становилась обольстительным ангелом. Слезы, которые Элизабет проливала сегодня, были вызваны предательством подруги. Но два года назад она сама без малейших угрызений совести изменила Мондвэйлу, а сейчас спокойно говорит о браке с Aелховеном или Джоном Марчмэном. При атом уже через час она страстно прижимается к нему и с жаром отвечает на его поцелуи. Злость Яна сменилась отвращением. Ей действительно следует выйти за Белховена, мрачно усмехнувшись, подумал он. Старый развратник — это то, что ей нужно, получится идеальная пара, если не считать разницы в возрасте. А Марчмэн заслуживает лучшего, чем ее видавшее виды неразборчивое тело. Она превратит его жизнь в ад.

Несмотря на ангельское личико, Элизабет Кэмерон осталась тем же, чем и была: бессердечной кокеткой, в которой было больше плотской страсти, чем настоящего чувства.

В чернильном небе мерцали звезды. Со стаканом виски в руке Ян стоял у небольшого костерка и следил, как жарится рыба. Ночная тишина и виски успокоили его. Сейчас, глядя на маленький веселый костер, он сожалел уже только о том, что приезд Элизабет лишил его мира и покоя, в которых он так нуждался. Весь год он работал в страшном напряжении и, отправляясь в этот дом, надеялся успокоиться и отдохнуть, как это бывало всегда, когда он возвращался сюда.

Еще подростком он знал, что когда-нибудь покинет родительский дом и пойдет по жизни своей дорогой. Но добившись всего, о чем мечтал, Ян все время возвращался сюда, словно именно здесь надеялся обрести то, чего ему не хватало, нечто неуловимое, иллюзорное, но, как ему казалось, способное дать успокоение его неприкаянной душе. Теперь он вел жизнь, соответствующую его богатству и власти, и во многом эта жизнь устраивала его. Он уже слишком много повидал и слишком сильно изменился сам, чтобы сделать это место своим постоянным домом. Он смирился с этим, когда принял решение жениться на Кристине. Она ни за что не согласится жить здесь, но зато в его роскошных особняках будет смотреться прекрасно.