Лариса Шкатула - Жена русского пирата
— Не может быть! — воскликнул пораженный студент.
— Извини, не знал, что это тебя так потрясет, — профессор даже расстроился. — Веришь ли, постоянно попадаю впросак. Кажется, что говорю общеизвестные вещи, а получается, открываю для других Америку… — Подорожанский развел руками. — Коли хочешь, могу дать почитать тебе Библию. Ну-ну, не хмурься! Разве не большевики призывают: если хочешь победить врага, изучи его слабости и недостатки…
— Хотите сказать, что и это какое-то древнее изречение?
— Не обращай внимания! Давно известно: новое — это хорошо забытое старое…
Ян решил сменить тему. Казалось, ещё немного и они разругаются, а в его глазах никакой спор не стоил того, чтобы ради него жертвовать дружбой с учителем!
— Алексей Алексеевич, раз вы взяли меня с собой, значит, случай не только для хирурга?
— Вот именно, для хирурга там все — яснее ясного. Но к этой девушке за три месяца меня приглашают второй раз. В первый я лечил сотрясение мозга. Упала, ударилась затылком. Сейчас опять упала — сломала ключицу.
— Может, просто совпадение?
— А может, родители просто не знают, почему она падает?
— Подозреваете эпилепсию?
— Девушка раздражительна, несобранна, взгляд отсутствующий, аппетит плохой; словом, полный набор… Согласен, современная медицина эпилепсию не лечит, но я уже привык к чудесам, которые ты проделываешь.
— Смог бы я делать эти чудеса, если бы вы не объясняли каждый мой шаг с научной точки зрения мне же самому… Но вы же понимаете, ничего нельзя обещать наверняка.
— Хуже ей уже не будет, но, если удастся, в твоем активе прибавится ещё один здоровый человек. А вдруг в мозгу у неё опухоль? Тогда можно будет с чистой совестью браться за нож.
Лишь они подошли к воротам, как из будки выглянул вооруженный охранник.
— Профессор Подорожанский с ассистентом? — спросил он, заглядывая в какую-то бумажку. — Документик какой-нибудь имеется?
Профессор протянул заранее приготовленный паспорт.
— Вас сопроводить? — козырнул тот.
— Спасибо, мы знаем дорогу.
На пороге огромной квартиры с высокими потолками их встретила пожилая рыхлая женщина без следов косметики на лице, отчего оно выглядело ещё более тусклым и невыразительным.
— Как чувствует себя больная, а, Саломея Гавриловна? — бодро осведомился профессор, снимая галоши.
Ян нерешительно топтался у порога в ботинках — на левом носке у него была дыра, которую он не успел зашить.
— Если хотите, молодой человек, можете надеть вот эти шлепанцы, кивнула хозяйка; как бы она ни выглядела, чувство собственной значимости, отразившееся в этом кивке, было явно гипертрофированным.
Юноша снял правый ботинок, сунул в тапочек правую ногу и, только бдительное око женщины оторвалось от его ног, быстро надел и левый.
— Доктор Левин прописал Надюше днем бром, а на ночь — люминал, рассказывала между тем Саломея Гавриловна. — Теперь она все время дремлет. Хорошо ли это?
— Посмотрим, Саломея Гаврииловна, посмотрим. Хотя, согласитесь, домашнему врачу виднее… Надя в спальне?
— В спальне, — вздохнула её мать.
Ян вслед за профессором вошел в комнату. На кровати в подушках полусидя-полулежа покоилось юное хрупкое создание — то ли человек, то ли эльф. На бледном худеньком личике застыли отрешенные карие глаза; крошечный носик и тонкие бескровные губы дополняли ощущение того, что жизнь в этой девушке не бьет ключом, как в других её сверстниках, а чуть теплится. Она являла собой такую иллюстрацию беспомощности и покорности судьбе, что у Яна защемило сердце.
Подорожанский подошел к кровати и откинул одеяло.
— Повязка наложена вполне грамотно, — определил он. — Молодец этот ваш доктор Левин!.. Ну а теперь, голубушка, нам бы хотелось остаться с больной наедине!
— Но, профессор…
— В чем дело? Вы мне не доверяете?
— Доверяю.
— Вот и ладненько. Распорядитесь пока насчет чаю, на улице вконец похолодало!
Женщина вышла, неслышно прикрыв за собой дверь.
— Давай! — кивнул Яну Подорожанский. — Перевязка подождет!
Юноша приблизился к лежащей, её взгляд не отразил никакого интереса. Девушка как будто смотрела сквозь него, куда-то за пределы комнаты и вообще разумного мира. Ян простер руки над её головой. Импульсы привычно сбежали с рук и проникли под черепную коробку. Он стал рассказывать профессору, что "видели" его руки.
— Опухоли нет, но есть рубец, ещё свежий, недавно образовался. Может, кто-то ударил её по голове или на голову что-то тяжелое упало…
— Попробуй разгладить этот рубец. Сосредоточься!
Ян закрыл глаза и мысленно, пальцами стал разглаживать уплотнение. Тонкие нервы в мозгу шевелились будто живые. Они уже приросли к шраму и теперь пульсировали, разыскивая свои прерванные концы. На лбу целителя выступил пот. Профессор, будучи наготове, промокнул ему лоб марлевой салфеткой.
— Кажется, все, — выдохнул Ян. — Нет у неё больше никакого рубца.
Он покачнулся, и профессор поспешно подвинул ему стул.
— Посиди.
— Надо вам помочь.
— Не надо. Отдохни. Я сделаю укол болеутоляющего и сам перебинтую ключицу… Как жаль, что эта девочка так и не узнает, кто подарил ей полноценную жизнь!
Саломея Гаврииловна робко поскреблась у двери.
— Заканчиваю, голубушка, заканчиваю, — проговорил, как пропел, Подорожанский: радость буквально распирала его.
— Что-то она глаза не открывает, — обеспокоился Ян.
Профессор привычно приподнял девушке веко.
— Не переживай, хлопчик-горобчик, девочка заснула. И проснется почти здоровой: ключица, конечно, ещё поболит!
Они вышли в гостиную.
— Доктору Левину передайте, — проговорил профессор, — что я запретил давать и бром, и люминал. Надя теперь и без таблеток будет хорошо спать. Если он в чем-то сомневается, пусть на кафедре меня найдет, я ему все объясню… Да, и еще: проснется Надя, попросит есть, давайте ей все без ограничений. Не бойтесь, если покажется, что ест много — значит, организм требует!
— Думаете, Надюша выздоровеет? — спросила их хозяйка квартиры, в тревоге за дочь растеряв все свое превосходство.
— Непременно! Будет опять подвижной, веселой, привычной Наденькой.
— А что же с нею такое было?
Алексей Алексеевич добродушно похлопал её по руке.
— Пусть это останется моей врачебной тайной.
Ян обувался в прихожей и не думал больше о дырявом носке. Подарить человеку жизнь — это вам не носок заштопать!
— Зайдем ко мне, — предложил профессор, — Егоровна какую-то необыкновенную кашу сварганила. А заодно и пакет разделим!
