Эльза Вернер - Фея Альп
— Мы с мужем — вовсе не идеалисты, мы разумные люди.
Гронау отвесил почтительный поклон, выражавший его безусловное признание разумности супругов Герсдорф, и Валли осталась так довольна этим, что дружески пригласила его занять место рядом с ней на софе, чтобы с полным удобством обсудить вопрос. Гронау поместился на самом кончике софы и предоставил себя в распоряжение потока рассуждений, предположений и вопросов. Отвечать ему не приходилось, он только удивлялся, как может человек так бесконечно много говорить! Неприятно ему не было, наоборот, он чувствовал себя как-то особенно хорошо в этом потоке речей, который ласково журчал вокруг него, причем две маленькие ручки неутомимо жестикулировали перед самым его лицом, а хорошенькая головка с черными кудряшками все ближе придвигалась к нему в пылу разговора. Под конец Гронау начал находить свое положение вполне сносным, стал основательно рассматривать свою союзницу и сделал открытие, что женская половина человеческого рода при рассмотрении вблизи теряет значительную долю своих отталкивающих свойств.
Наконец, поток красноречия Валли иссяк, она перевела дыхание и потребовала от слушателя, чтобы он выразил и свое мнение.
— О, я согласен с вами, совершенно согласен! — поспешил уверить Гронау в полном убеждении, что протест все равно ни к чему не поведет.
— Очень рада, — сказала молодая женщина. — Значит, решено: вы уговорите Бенно, а я беру на себя господина Эльмгорста и заставлю его отказаться от своих прав. Муж, правда, запретил мне вмешиваться, но мужчинам всегда надо поддакивать, а делать можно как раз противоположное тому, что они хотят. Когда дело сделано, они преспокойно покоряются.
— Неужели мужья всегда так спокойно покоряются? — нерешительно спросил Гронау.
— Всегда! И всегда к их же благу! Я нахожу чрезвычайно похвальным горячее участие, которое вы принимаете в судьбе моего кузена, и то, что вы хотите его женить. Отчего вы сами до сих пор остаетесь холостым? Холостой человек — печальное, даже преступное явление! Ради государственного блага следовало бы запретить существование этого сорта людей. Я уже говорила Бенно в первый же раз, как увидела его, вот на этом самом месте я сказала ему, что займусь им и как можно скорее женю его, и я сдержу слово.
Гронау в ужасе сделал попытку вскочить с дивана, как будто боялся, что и для него «это место» может оказаться роковым, но Валли удержала его.
— Сидите, пожалуйста, мы еще не кончили. Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы не женитесь?
— Ведь у меня ни кола, ни двора, — ответил Гронау. — Я уже много лет кочую с места на место.
— То же делал и господин Вальтенберг, но, тем не менее, Эрна фон Тургау отдала ему свою руку, — находчиво возразила Валли, — Куда вы теперь поедете?
— В… Индию! — объявил Гронау, надеясь отделаться.
— Это очень далеко. Трудновато будет найти вам порядочную жену, но я посмотрю, что можно сделать.
— О нет, лучше не надо! — стал просить Гронау в настоящем ужасе.
— Что вы хотите сказать? Надеюсь, вы не питаете отвращения к женщинам и к браку?
Вопрос был сделан весьма резким тоном, а личико Валли приняло такое порицающее выражение, что бедный грешник не посмел возражать и только сокрушенно опустил голову.
Это настроило Валли несколько милостивее.
— Повторяю, я займусь вами, — успокоила она его. — Только сначала надо женить моего кузена.
— Да, это главное, это надо сделать прежде всего! — воскликнул Гронау с таким энтузиазмом, что Валли пришла в восторг, увы, не подозревая, что его воодушевление было вызвано только отсрочкой.
— А до тех пор мы — союзники и вступаем с вами в заговор, — торжественно сказала она, протягивая руку. — По рукам!
У Гронау стало как-то смутно на душе. Не мог же он пожать и тряхнуть эту хорошенькую ручку, а между тем надо было показать, что он согласен. Несколько секунд он колебался, но потом случилось нечто неслыханное: Гронау наклонился и поднес к губам розовые пальчики, правда, очень неловко, но все же это был, несомненно, поцелуй.
Последний был принят с удовольствием. Валли нашла, что медведь начинает делаться человеком. Но не успела она еще перестать радоваться, как он вдруг вскочил, словно укушенный тарантулом, воскликнув:
— Ах, эти повесы! Безбожные повесы!
— Что такое? Что случилось? — испуганно спросила молодая женщиа, но в ту же минуту сама увидела, что было причиной взрыва: две физиоомии, одна черная, другая коричневая, прижались к оконным стеклам снаружи так плотно, что их носы совсем расплющились, и две пары черных, горящих любопытством глаз, смотрели в комнату.
— Погодите! Я вам дам шпионить! — закричал Гронау, с бешенством бросаясь к окну, вследствие чего лица мгновенно исчезли.
— Да пусть себе смотрят, — спокойно сказала Валли. — Однако, пора нам кончить, пойду, посмотрю, продолжают ли наши влюбленные оставаться при мысли о вечной разлуке. До свиданья!
Она грациозно наклонила головку и ушла в соседнюю комнату, а Гронау через заднюю дверь выбежал из дома, собираясь хорошенько отчитать своих любопытных подопечных, но не успел даже начать, потому что Саид радостно оскалил ему навстречу все свои зубы, говоря:
— О, теперь у мастера Хрона тоже есть дама!
— И очень красивая! — так же восторженно прибавил Джальма.
— Что? Ты воображаешь, что эта история касалась меня? — крикнул возмущенный Гронау. — Я только обсуждал с дамой планы женитьбы.
Едва успело столь неосторожное слово сорваться с его языка, как он уже раскаялся, потому что оно произвело сенсационный эффект. Саид отлетел на три шага назад, а его товарищ окаменел на месте, и оба в один голос воскликнули:
— Женитьбы!
— Сегодня же? — спросил Джальма, а его товарищ с сомнением заметил:
— Но ведь миссис Герсдорф уже замужем!
— Праведное небо! Теперь эти бараны вообразили, что я сам женюсь! — с отчаянием воскликнул Гронау и принялся объяснять, что вышеозначенные планы касались не его, а другого, совершенно не известного им человека.
Увы! Все было напрасно: ведь Саид и Джальма видели собственными глазами, как их ментор целых четверть часа вел с дамой интимный разговор, а в заключение поцеловал ей руку. Они остались при убеждении, что он хочет жениться на этой даме, и начали обсуждать вопрос, возьмут ли они ее сейчас же с собою в путешествие и согласится ли отпустить ее мастер Герсдорф. Гронау понял, что ничего не поделает с этой путаницей африканских и индийских понятий; впрочем, он и приступал к делу без обычной энергии, потому что чувствовал себя до известной степени виноватым: он, заклятый враг брака, дал вовлечь себя в заговор, имевший целью силой надеть на доктора Рейнсфельда супружеское ярмо! А когда доктор будет благополучно пристроен, настанет его черед, Валли Герсдорф обещала ему это!