Мишель Яффе - Звездочет
Йен обвел пристальным взглядом кузенов и дядюшек. Ему было трудно говорить, и слова с усилием слетали с его губ.
— Поскольку ей нужно было чем-то заняться в ожидании смертного приговора, я разрешил ей заняться самостоятельным расследованием убийства Изабеллы Беллоккьо. Я дал ей срок найти настоящего убийцу до сегодняшнего полудня. — Йен посмотрел на часы. — Если не ошибаюсь, именно в этот час судьи зачитали ей приговор. Так что все повели себя в этой ситуации корректно и пунктуально.
— Ты хочешь сказать, что использовал ее, чтобы избавиться от наших забот? — Франческо не мог поверить собственным ушам. — Ты погубил ее, потому что мы досаждали тебе советами? Господи, какой кошмар! — Он пошатнулся, и Роберто схватил его за руку, чтобы поддержать, но Франческо тут же овладел собой. — Я не желаю больше его слушать. Пойдемте отсюда.
Роберто выпустил его руку и последовал за ним, окинув Йена напоследок презрительным взглядом.
Пока дверь за ними не закрылась, никто не нарушил молчания.
— Глупость какая-то, — с чувством откликнулся Майлз, прежде чем Йен заговорил. — Полагаю, ты считал, что, будучи убийцей, она не заслуживает уважения и тем более такой малости, как счастье.
Йен ничего не ответил, только протянул руку к оставшейся без охраны бутылке траппы. Ему даже нравилось, что его родственники наконец воочию убедились в том, какое он чудовище.
— Каким же доказательством ее вины ты располагаешь? — спросил вдруг Тристан.
— Их у меня больше, чем у нее доказательств своей невиновности, — ответил Йен. Он овладел бутылкой, наполнил свой бокал и откинулся в кресле, не предложив выпить никому из присутствующих.
Себастьян придвинул стул поближе к Криспину на тот случай, если в нем снова проснется желание задушить Йена.
— Ты был в суде, когда речь зашла о каких-то рисунках. Что это за рисунки? Их действительно украли?
— Да, действительно, — отозвался Йен, рассматривая дно своего бокала. — Я велел Джордже отнести тело Изабеллы в пустую комнату на верхнем этаже и сказал Бьянке, что она может расчленить его или сделать с ним все, что подскажет ей ее извращенная фантазия. Она склонялась к тому, чтобы заняться рисованием. Она разрезала ее и зарисовала внутренние органы. Рисунки оставались в лаборатории и после того, как тело вынесли, до тех пор, пока однажды ночью их не украли.
— Если бы у суда были рисунки, то тот, кто обвинил Бьянку, должен был быть вором. Или ты утверждаешь, что она организовала кражу сама? — недоверчиво поинтересовался Тристан.
Йен резко отодвинул кресло и поднялся. Он рассказал им всю правду и больше не желал ни выслушивать разумных аргументов, ни слышать рассуждения о своей тайне.
— Значит, опасаясь, что она докажет свою невиновность и тебе придется жениться на ней и обрести счастье, ты обвинил ее. — Криспин поднялся с места и прямо взглянул в стальные, холодные глаза брата. — Да, теперь я понял, что произошло. Она могла стать тебе неудобной, и ты решил избавиться от нее. Ублюдок!
Наконец. Наконец-то это случилось. Его брат бросил ему вызов. Интересно, что так долго его удерживало? Неожиданно ощущение полнейшего спокойствия наполнило Йена. Не удосужившись ни согласиться с обвинением, ни опровергнуть его, Йен молча прошел мимо Криспина к двери и осторожно притворил ее за собой.
Вернувшись домой через пять часов, Джорджо ото всех слуг по очереди услышал, что Йен сбился с ног, разыскивая его. Джорджо понимал, что в такой ситуации промедление для него подобно смерти, поэтому бросился к хозяину, даже не сменив мокрых туфель. Обыскав весь дом, он нашел хозяина в лаборатории. Йен сидел на стуле перед зеркалом и напряженно вглядывался в пустоту. Когда Джорджо вошел, он не обернулся, а только приветственно махнул его отражению в зеркале и знаком велел подойти.
— Я рад, что ты вернулся, — сказал Йен отражению Джорджо в зеркале таким тоном, что слово «рад» можно было счесть по меньшей мере преувеличением.
— Понимаю. Мне не следовало уходить так надолго, не предупредив вас, — согласился слуга.
— Нет, почему же. — Йен продолжал говорить с зеркалом. — Я понимаю, почему ты это сделал. У тебя есть оправдание.
— Разве? — Джорджо внимательно всмотрелся в отражение лица хозяина в поиске признаков иронии или сарказма, но не обнаружил таковых.
— Да. Ты правильно поступил.
— Правда? — изумился Джорджо. — Вы действительно так считаете? А я боялся, что вы рассердитесь на меня.
— Как я могу это сделать? Бывают ситуации, когда мужчина позволяет женщине околдовать себя… — Йен неопределенно махнул рукой.
— Да? Впрочем, я согласен. Но я не предполагал, что вы так легко поймете это. — Джорджо подошел ближе к зеркалу, чтобы убедиться, что оно не искажает ни сути их разговора, ни умонастроения Йена.
— Должен признаться, что сначала я не понял. Я ужасно рассердился. Но потом подумал и решил, что ты поступил правильно. И очень самоотверженно.
Джорджо не был уверен, что его поступок так уж самоотвержен, но не спорить же с хозяином.
— Спасибо.
— Знаешь, а ведь ты серьезно рисковал, — погрозил Йен ему в зеркало. — Я мог всерьез рассердиться на тебя. Ты мог потерять место, потому что сначала я решил тебя выгнать.
— Я понимаю, но я должен был рискнуть. У меня не было выбора. Ситуация такова, что откладывать дольше было нельзя. Мне показалось, что вы теперь иначе относитесь к браку, и я решил, что со временем вы привыкнете к ее присутствию рядом и даже полюбите.
— Я дурак, Джорджо, — вяло отозвался Йен, с отвращением наблюдая в зеркале собственное безволие, которое никому, кроме него самого, не было заметно. — Мне повезло, что у меня есть ты. Иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам.
— Только в том, что касается женщин, — без колебания отозвался Джорджо.
Йен глубоко вздохнул, признавая, что его слуга прав. Но ему не хотелось брать на себя всю вину за свой промах.
— Однако согласись, что она необыкновенная женщина, — сказал он.
— Полностью согласен, — отозвался Джорджо, не помня себя от радости и изумления, что его хозяин так о ней отзывается. — Необыкновенная — это самое правильное слово. Если я вправе судить.
— Конечно, вправе. В конце концов, это именно ты добрался до нее. — Йен развернулся от зеркала и потянулся к столу, где стояла бутылка граппы. — Думаю, по этому поводу стоит выпить. — Он наполнил один бокал, отхлебнул и протянул его Джорджо.
Джорджо был так потрясен тем, что Йен с пониманием отнесся к его поступку, что не сразу задумался, откуда хозяин узнал о том, о чем он никому не сказал. Когда граппа согрела его жилы, он решил, что пришло время поинтересоваться этим.
