Валери Шервуд - Песня ночи
— И женился на донне Анне? — спросила Каролина, заинтригованная столь актуальным сюжетом. — Или она все же любила сына кухаркиной дочки?
— Кто знает, кого она любила? Известно одно: ни один из них не женился на ней. Вопреки всем советам Себастьян, взяв с собой Габриэля, отправился в поход в Африку, и в итоге живым на родину вернулся только один из них. Вначале все поверили в то, что погиб Себастьян, однако один человек, участник кампании, поклялся, что выжил настоящий король, но ему было так стыдно за проваленную операцию, что он решил скрыть, что остался жив.
— Как все запутано! — воскликнула Каролина. — И что же, они разобрались, кто есть кто?
Рамон усмехнулся:
— О да, конечно, разобрались. Филипп Второй, дядя той самой донны Анны, велел арестовать человека, который уже вроде бы и признался в том, что он и есть настоящий Себастьян. Донна Анна бросилась на колени перед дядей и со слезами умоляла пощадить несчастного. Ей было отказано, и сын принца — то ли законный король, то ли внук кухарки, теперь уже не узнать, — был удавлен.
— А донна Анна?
Дон Рамон поморщился:
— Ее дядя, ставший королем, прогневался на нее за то, что она опозорила его, якобы влюбившись в сына простолюдинки. Он запер ее в монастырь и лишил всех привилегий, полагавшихся ей по праву рождения.
Каролина зябко повела плечами. Судьба донны Анны действительно оказалась незавидной. Но гораздо больше ее занимали близнецы.
— И все-таки, узнал ли мир когда-нибудь правду о двух братьях?
— Никогда. Эта тайна так и остается одной из самых мрачных тайн в истории моей страны. Кто же погиб — самозванец или король? Непостижимая загадка!
— Кого же из двоих любила донна Анна? — пробормотала Каролина.
Страшная мысль поразила ее: «А что, если донна Анна любила обоих? Что, если они были настолько похожи внешне и характерами, что она не в силах была разделить их в своем сознании?»
Каролина почувствовала, что краснеет. Вино ли было тому причиной или рассказ испанца?
— Трудно представить, что они могли быть так… похожи, — запинаясь, проговорила она.
И вновь на ум приходила параллель — Келлз и дон Диего. Тряхнув волосами, словно желая освободиться от навязчивых мыслей, Каролина проговорила:
— Дон Рамон, я с радостью провела бы с вами весь день, но мне пора домой.
— Конечно, донна Каролина.
Испанец встал и галантно предложил ей руку.
«Он неспроста избегает называть меня сеньоритой, — подумала Каролина. — Не желает признавать мой брак с Келлзом». В Порт-Рояле это могло ее раздражать, а здесь, странное дело, нисколько. Почему? Возможно, потому, что она, как несчастная донна Анна, находилась в весьма щекотливом положении. Она потеряла того, кого любила, но на смену ему явился двойник, человек с иными воспоминаниями, с иным прошлым.
Двойник, повторила про себя Каролина. Всего лишь двойник. Еще одна прихоть судьбы — или ее жестокая шутка?
Дон Рамон проводил Каролину до дверей дома.
— Я возьму вас как-нибудь на прогулку в горы, — пообещал он. — Вы любите ездить верхом?
Каролина ответила, что любит.
— К тому же вы не видели и половины города, — добавил испанец. — Я покажу вам остальное!
— Возможно, позже.
На прощание дон Рамон поцеловал Каролине руку.
Дома же Каролину ждало разочарование — она не застала дона Диего дома. Наверное, он все еще развлекал губернаторскую дочку.
Встретились они лишь за ужином.
— У меня новые туфли, — объявила она, покружившись так, чтобы были видны ножки.
— Как я понимаю, подарок дона Рамона дель Мундо?
— Вы угадали. Он сказал, что вернется и заплатит за них, — пожав плечами, сказала Каролина. — Хотя я и возражала. Но потом подумала… быть может, вы захотите заплатить за них сами.
— Вы правы, — отчеканил дон Диего, — я предпочел бы сам заплатить за ваши туфли. И еще… Поскольку вы гостья в моем доме, я бы хотел, чтобы вы соблюдали элементарные правила приличия. Мне говорили, что до моего прибытия в Гавану дочка губернатора симпатизировала дону Рамону дель Мундо. Мне было бы приятно, чтобы между ними все продолжалось по-старому. Не становитесь у нее на пути.
Каролина усмехнулась:
— Дон Рамон — мой старый знакомый.
Дон Диего смотрел на нее во все глаза.
— Знаете ли, мы встречались до того, как я сюда попала, — продолжала Каролина. — Мы с ним вместе ужинали.
— Он ужинал с вами и вашим флибустьером? — изумился дон Диего.
— Нет, только со мной. Келлз был в отъезде. Подыскивал плантацию в верховьях Кобры.
Каролина напряженно вглядывалась в лицо мужчины, сидевшего с ней за столом. А вдруг он вспомнит?..
— Так, значит, вы возобновили дружбу, начавшуюся в Порт-Рояле, — медленно проговорил дон Диего. — Кажется, я начинаю понимать.
— Нет, вы не понимаете! — выкрикнула Каролина. — Дон Рамон обращался со мной как с леди! Если хотите знать, он единственный во всей Гаване относится ко мне как к настоящей леди!
— Разве я не…
— Вы повалили меня на кровать, едва увидели!
— Стоит ли напомнить вам о том, что вы были совсем не против?
— Но вы же знали, что я ошиблась! Вам должно быть стыдно!
Дон Диего словно ощупал ее взглядом.
— Полагаю, нет ничего постыдного в наслаждении столь прекрасным телом, — медленно проговорил он.
Так вот, значит, что она для него: просто женская плоть! Он смотрит на нее лишь как на источник плотских утех, и ему нет дела до женщины по имени Каролина Лайтфут, до женщины, которая любит его — или его двойника, что одно и то же! Любит так, что готова за него жизнь отдать! Любит в нем все: его голос, его дыхание, его жесты… Каролина чувствовала себя так, будто ее ударили по лицу.
Пошатываясь, она встала и повернулась к дону Диего спиной. И тотчас же услышала его голос:
— Вы останетесь за столом и поужинаете со мной, госпожа Лайтфут. Я не хочу ужинать в одиночестве.
Каролина с угрюмым видом села за стол и уставилась в свою тарелку.
Дон Диего снова заговорил. Причем так непринужденно, будто знал Каролину уже много лет. Он рассказывал о том, где был и чем занимался, о том, как общался с губернатором, как ему показали форт Ла-Фуэрса, которым его назначали командовать до получения дальнейших указаний из метрополии. Дон Диего был до мозга костей испанский гранд, и Каролина понимала, что он говорит с ней по-английски лишь из вежливости.
«Все верно, — говорила она себе. — Этот человек — действительно дон Диего из Кастилии». Сердце молодой женщины словно истекало кровью, она отказывалась принять очевидное.
