Джанет Дейли - Гордые и свободные
– Плохо. Я уж старался, старался…
Темпл на миг взглянула негру в глаза и поняла, что Дье любит Клинка, пожалуй, не меньше, чем она. Собственно, Темпл знала, что Клинок никуда без своего Дье ни шагу, но все же не подозревала, что их связывает чувство более сильное, чем естественная привязанность хозяина к слуге и слуги к хозяину. Однако сейчас они были похожи на братьев. Темпл была потрясена этим открытием.
– Сейчас придет доктор.
Она дотронулась до лба больного, и ей обожгло пальцы жаром.
Клинок пошевелился, приоткрыл затуманенные глаза.
– Темпл? – прошептал он.
– Да, я здесь.
Она попробовала улыбнуться, но ей было очень страшно. Она вспомнила, как Клинок копал могилу Айка, потом могилу Ксандры, а три дня назад помогал хоронить ее мать. Вдруг он тоже умрет?
Клинок нахмурился, в его глазах мелькнуло раздражение.
– Дье, я же запретил тебе… – Он снова зашелся кашлем.
Охваченная паникой, Темпл приказала:
– Дье, немедленно подогрей камни. Нужно согреть его. Я буду здесь, пока не придет доктор.
– Мисс Темпл, – с колебанием произнес Дье. – Нужно держать ему голову повыше. Иначе ему трудно дышать.
– Ничего, я положу его голову себе на колени.
Именно этого ей и хотелось. Слишком долго была она лишена возможности дотронуться до него.
Когда кашель утих, Темпл и Дье поменялись местами. Теперь она видела лицо мужа совсем близко.
– А как же Лиджа? – пробормотал он.
– О нем заботится Элайза.
Этот ответ успокоил Клинка. А может быть, у него просто не было сил спорить. Как бы то ни было, Темпл знала, что сейчас она нужна мужу больше, чем сыну.
Доктор поставил диагноз: воспаление легких. Два дня и две ночи Темпл не отходила от Клинка, поила его горячим бульоном, ставила на грудь компрессы, а в остальное время просто сидела, обхватив его руками. Лишь изредка ее сменял Дье – Темпл боялась уснуть, опасаясь, что Клинок умрет, если ее не будет рядом.
Еще три года назад она допускала мысль, что ей суждено стать вдовой. Но теперь, когда опасность надвинулась вплотную, Темпл смертельно испугалась, что потеряет Клинка. Она сама не понимала своего страха – ведь два с половиной года назад она самостоятельно приняла решение оставить его, предоставить собственной судьбе. Теперь те доводы утратили всякий смысл для нее.
К концу третьих суток Темпл изнемогла от холода и усталости. Вошел Дье, протянул ей кружку бульона.
– Дайте-ка я покормлю его сам, – предложил он, увидев, что Темпл едва жива от усталости.
Он передвинул Клинка в сторону, и Темпл чуть не упала – так затекли у нее мускулы.
– Лучше бы вам малость отдохнуть, – сказал Дье.
Темпл кивнула, но у нее даже не было сил, чтобы лечь. Так и сидела, глядя на лицо мужа.
Веки больного чуть дрогнули. Он попытался отодвинуться от кружки, поднесенной к его губам.
– Выпейте немножко бульончика, хозяин, – хлопотал над ним Дье. – Фиби специально для вас сварила. Знаете, как она расстроится, если вы откажетесь. Ну, совсем чуть-чуть, а?
Клинок нахмурился, отодвинул кружку подбородком.
– Темпл… Я думал, здесь Темпл…
– А я здесь. – Она с трудом приподнялась и подползла к нему поближе, чтобы он мог ее видеть. – Видишь, я здесь.
Клинок с трудом приоткрыл глаза.
– Не покидай меня… Никогда больше…
Она едва расслышала его слова.
– Не уйду. Я буду рядом с тобой.
Стоило ей произнести это обещание, как на душе стало легко и спокойно. Да, она его не покинет – ни пока он болен, ни когда выздоровеет. Темпл поняла это окончательно и бесповоротно. Ах, если б можно было вернуть месяцы, проведенные в разлуке! Она жестоко обидела мужа и причинила боль им обоим.
В ту пору она считала, что так будет лучше для сына. Теперь же, видя, как Клинок во время долгого и мучительного пути играет с Элиджей, возится с ним или же просто позволяет малышу ползать по себе, Темпл поняла – ребенку нужен отец. Пусть даже мальчику нашептывают про отца всякие гадости – не важно, правда это или нет. Да, Клинок совершил страшную ошибку, но ошибку совершила и Темпл, оставив мужа. Теперь она ясно видела это и молила Бога только об одном: лишь бы прозрение не пришло к ней слишком поздно.
– Выпей бульон, – сказала она дрожащим голосом. – Ты должен поправиться. Пожалуйста, поправляйся.
Она припала головой к его животу и тихо заплакала, надеясь, что толстое одеяло заглушит звук рыданий.
Вскоре она прикрыла глаза. Ей показалось, что всего на минутку, но когда Темпл проснулась, была уже ночь. Молодая женщина сразу же почувствовала какое-то изменение. Приподнявшись на колени она заглянула в лицо Клинку и увидела, что оно приобрело выражение странной безмятежности.
– Нет! – в отчаянии вскричала Темпл и схватила мужа за плечи, но тут чьи-то руки оттащили ее в сторону.
– Тише, мисс Темпл, пусть поспит, – шепнул ей на ухо Дье.
– Но ведь…
– Да тише вы! Видите, как ровно он дышит? И в легких больше хрипа нет.
Темпл прислушалась.
– Так он пошел на поправку? – с надеждой спросила она.
– Через недельку-другую будет как новенький. А вы ложитесь лучше спать, иначе теперь ему придется за вами ухаживать.
Темпл расплакалась от облегчения. Дье уложил ее рядом с мужем, накрыв обоих одним одеялом.
– Ни о чем не тревожьтесь. Я буду тут всю ночь.
Паром, нагруженный повозками, отошел от берега и медленно начал пересекать реку, круша льдины. Джед Пармели стоял на берегу и наблюдал, как караван после вынужденной остановки снова трогается в путь.
Вечером в дневнике он подробно отметил все обстоятельства этого события. Индейцы простояли лагерем на берегу замерзшей Миссисипи целый месяц. Джед все записывал для дальнейшего доклада – такие он получил инструкции. Но все ведь в рапорт не включишь. Например, то, как Темпл помогала слуге усадить Клинка на лошадь и привязывала его к седлу. В глубине души, сам себе в том не признаваясь, Джед надеялся, что Стюарт умрет. Лейтенант сам презирал себя за столь низменные чувства, но сердцу ведь не прикажешь. Впрочем, Клинок все еще очень болен, а до конца путешествия далеко…
Переправившись через реку к северу от мыса Жирардо, индейцы узнали, что южный путь через Арканзас для них закрыт: из-за холодов оттуда улетела дичь да и корма для скота не достать. Пришлось идти северным путем, через штат Миссури.
Холодный арктический ветер дул над замерзшей прерией, температура с каждым днем понижалась. Усталые и больные, индейцы брели по заснеженной равнине.
Иногда у Джеда так немели от холода ноги, что он едва удерживался в седле. Приходилось то и дело останавливаться у костров, которые охрана разжигала по пути следования каравана. Немного обогревшись, лейтенант снова садился на лошадь и ехал дальше, мимо едва бредущих индейцев.
