Эллен Марш - Очарованный принц
— Держу пари, она просто прячется, — мрачно пробурчал Коннор.
— Разве можно ее за это корить, сэр? — сдержанно заметил Джейми.
Коннор не нашелся, что ответить. Уж ему-то было доподлинно известно, каким чертовски трудным окажется для Джеммы ближайший час. Хоть бы нашелся какой-нибудь способ избавить ее от пренеприятной процедуры знакомства с кланом! Но увы, это было нереально. Мод чрезвычайно искусно спланировала это сборище, и не в его власти было теперь его отменить. И как ни жаль, но больше всего от этого пострадает опять-таки Джемма.
— Пожалуй, я с ней не очень-то хорошо обошелся, а? — еле слышно произнес он.
Джейми ничего не успел ответить, потому что внизу, в зале, раздалось восемь мелодичных ударов колокола, а вслед за этим послышались голоса первых гостей, успевших спуститься из отведенных им комнат.
— Где мой смокинг?! — рявкнул Коннор.
— Сию минуту, сэр.
Спускаясь по лестнице, Коннор пытался припомнить когда в последний раз в этой зале собиралось столь многочисленное общество. На длинном обеденном столе красовались парадные скатерти и прекрасный лиможский фарфор, извлеченный из кладовой. Стулья были собраны со всех углов восточного крыла. Начищенное серебро ослепительно сверкало. Исполнявший обязанности мажордома Кэйр Макнэйл облачился в атласный жилет, а прислуживавшие за столом горничные — в крахмальные передники и наколки. Коннор не имел ни малейшего понятия, из каких сундуков они все это извлекли.
Глаза гостей светились от возбуждения и любопытства. Ни один из них еще ни разу в жизни не видел Джемму, и Коннор подумал, что ему следовало бы устроить с нею парадный выход, как того требовала семейная традиция, вместо того, чтобы приветствовать гостей, стоя возле своего кресла. Он понимал, что все эти Макджоувэны собрались сюда как на спектакль: стоило лишь взглянуть на то, как они толпились у нижних ступеней лестницы.
Коннор подошел к ним, стараясь выказать как можно больше дружелюбия и радушия: хотя он всегда с трудом переносил свое семейство, сегодня надо было постараться задобрить их, чтобы они отнеслись к Джемме помягче. Неважно, какие недоразумения происходили и происходят между ним и его женой — он не отдаст ее на растерзание этой стае заведомых хищников.
Хотя, с другой стороны, Джемма вполне способна и сама постоять за себя.
Или уже нет?
Перед его мысленным взором возникло ее осунувшееся, утомленное лицо, которое он видел прошлым вечером, и с тяжелым сердцем Коннору пришлось признать, что у Джеммы может не хватить сил для предстоящей схватки. А он-то хорош! Ему надо было отправиться к ней, как только он узнал о том, что собрался клан, и заверить, что не покинет ее, что окажет необходимую поддержку!
Губы Коннора упрямо сжались. За всю свою бурную жизнь ему не довелось испытать страха: ни перед дуэлями и драками, ни перед опасностью быть убитым обманутыми мужьями или покинутыми любовницами, ни даже перед угрозой ареста, раз или два нависавшей над ним. Так отчего же, скажите на милость, его совершенно выводят из равновесия эти огромные зеленые глаза на грустном миниатюрном личике?
Да потому, что ты любишь ее, ты, самоуверенный тупой дурень! — словно бухнуло где-то внутри.
Он остолбенел. В ушах у него шумело так, что он едва слышал гомон толпы в зале. Хоровод лиц вокруг слился в одно-единственное, милое лицо той, чей взгляд подарил ему некогда ни с чем не сравнимое счастье и проник к нему в самую душу.
Как долго он уже любит Джемму, не желая признаться в этом даже себе самому? Как долго? И когда именно он полюбил ее?
Случилось ли это в напоенные нежной страстью ночи под крышей старой фермы, когда часы летели один за другим в вихре волшебных поцелуев, ласк, шепота и смеха? Или намного раньше, когда он впервые увидал ее после болезни, в доме миссис Кеннерли на Бастгейтской дороге? Худая, с остриженными по-мальчишески волосами, она показалась ему тогда такой беззащитной, что ему до боли захотелось уберечь ее от невзгод, которыми полон окружающий мир…
Или это случилось еще раньше, во время их тяжкого путешествия из Англии на север, когда она не переставала удивлять его стойкостью, храбростью и… непокорностью? Или же это случилось в самый первый день, когда она появилась в столовой в доме своего дяди, недосягаемо прекрасная, ошеломившая Коннора своим преображением из несчастной замарашки, над которой он издевался, в сказочную принцессу?
Да разве так уж теперь и важно, в какой именно момент он полюбил ее? Главное, это произошло. А все остальное не имеет значения.
Выходит, он ни за что ни про что проломил нос Кингу….
Коннор с трудом перевел дыхание. Сердце в его груди продолжало биться бешеными толчками. Черт, сколько же времени он потерял зря, прежде чем сделал такое простое открытие! Почему, скажите на милость он отказался признать правду в ту же минуту, когда Кинг заговорил о его любви к Джемме, а вместо этого впал в ярость и принялся махать кулаками, услышав такое «невероятное» заявление?
И что, ради всего святого, прикажете ему теперь делать? Ведь она вот-вот появится перед гостями, а у него даже не хватит духу скрыть свое чувство. Боже правый, не хватало еще, чтобы она разглядела в его глазах любовь именно сейчас, перед толпой алчущих зрелищ родственников!
Держись, приказал себе Коннор. В полном замешательстве он отвернулся в угол и провел по лицу трясущейся рукой, и в то же мгновение гомон в зале стих. Краем глаза Коннор увидел, что лица гостей одно за другим обращаются к верхней площадке лестницы. А затем наступила мертвая тишина — так бывает после удара молнии.
Толпа молчала, словно этот удар потряс замок до основания, и Коннор, подняв взгляд, почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. — О Боже!
Коннор так и не понял, был ли этот возглас его собственным или он невольно вырвался у кого-то из находившихся в зале. Он думал лишь об одном — как бы не упасть, настолько был шокирован.
Задержавшись на одном из лестничных пролетов, там, наверху, Стояла Джемма, его жена. С головы до ног она была закутана в плед цветов клана Макджоувэнов. Темные складки ткани чудесно оттеняли белизну нежной кожи и яркое сияние зеленых глаз. Под многочисленными складками пледа угадывалась изящная стройная фигурка… но на этом все намеки на красоту кончались.
Джемма выглядела так, словно только что вышла из свиного хлева. Ее лицо и руки были все в грязи, а золотистые локоны — нет, не локоны, а бесформенная, невообразимая копна соломы — были забиты каким-то мерзким сором. Дико торчащие во все стороны волосы, протертый до дыр плед Макджоувэнов заляпан жиром и конским навозом… Да, она явно преуспела, стараясь воспроизвести обличье Коннора, в котором он предстал перед нею в первый раз!
