Эльвира Барякина - Князь советский
Галя встретилась с Зайбертом под светящимися часами на площади Старых Триумфальных Ворот. Шел мелкий дождь, и Зайберт раскрыл над ней огромный английский зонт.
– Не стесняйтесь и берите меня под руку. Ах, милочка, у вас прекрасные духи!
Духов у Гали отродясь не было, и единственное, чем от нее могло пахнуть, – это тушеной капустой, которую она приготовила себе на ужин.
– Вы когда-нибудь были в казино? Нет? Ну-у, так нельзя! – протянул Зайберт. – Пока дают, надо брать от жизни все. Тем боле что игорные заведения закроются со дня на день – как пережиток буржуазного общества.
Они вошли в ярко освещенное здание без вывески. В некогда роскошном, но обшарпанном вестибюле стоял запах мокрой пыли; наверх вела истоптанная лестница, а с потолка свисала тусклая люстра с рваными хрустальными нитями.
– Товарищи молодые люди, ну куда вы претесь на ковры в калошах? – закричал седоусый швейцар.
Зайберт сделал непонимающее лицо и принялся что-то нести по-немецки.
– Иностранец… – с отвращением протянул швейцар, но приставать больше не стал.
Зал на втором этаже был увешан зеркалами и политическими плакатами. Вокруг столов, где играли в рулетку и железку, толпились мужчины, одетые в мятые двубортные костюмы и модные узконосые полуботинки.
– Это кто – нэпманы? – шепотом спросила Галя.
Зайберт покачал головой.
– Сюда в основном ходят иностранцы, проворовавшиеся кассиры и романтики, верующие в удачу.
Женщин было мало, и, как показалось Гале, все они пришли не играть, а подыскивать клиентов на ночь.
«Господи, какой ужас!» – думала она и приободрилась, только заметив старушек в поношенных шелковых платьях и старомодных шляпах. Они сидели за отдельным столом и увлеченно играли в преферанс – вернее, в «прежние времена». Как объяснил Зайберт, старухи пользовались помещением казино как клубом, и не приносили ему ни копейки. Но администрация их терпела – они были местной достопримечательностью.
Проходя мимо столов, Галя заметила, что все посетители казино играют картами производства Союза Безбожников: короли – священники и чудотворцы, дамы – лукавые монашки, валеты – дьячки с пьяными рожами.
Зайберт подвел Галю к столу с рулеткой, вокруг которого толпились раскрасневшиеся молодые люди.
– Привет капиталистической акуле! – загалдели они, увидев Зайберта. – Вы опять с дамочкой?
– А вам опять жалованье не выплатили?
Зайберт объяснил Гале, что эти юноши работают в акционерном обществе «Радиопередача» и занимаются производством программ для радио. Раньше у них выходили прекрасные лекции вроде «Когда прекратится жизнь на Земле» или «Внушение и гипноз в мире преступности», но, к несчастью, они стали так популярны, что государство наложило на них лапу. Теперь «Радиопередача» занималась не просвещением, а пропагандой, половина коллектива разбежалась, а оставшиеся работники месяцами не получали жалование.
Молодые люди скинулись деньгами, чтобы купить фишек.
– Это они так себе на ужин зарабатывают, – сказал Зайберт. – Если сумеют выиграть, значит, поедят, а не сумеют – худеть будут.
– Долой буржуазные ценности! – отозвался высокий парень с заляпанными чернилами манжетами.
В ответ Зайберт состроил постную мину и принялся изображать радиоведущего:
– «Сегодня мы расскажем вам о Празднике Коня на машинно-тракторной станции. В нем приняли участие семьсот лошадей, в том числе и товарищ Калинин». Я б вам тоже не платил за такое безобразие.
Сотрудники «Радиопередачи» только расхохотались.
Галя вспомнила рассказы Клима о театральных труппах, киноателье и союзах художников. Везде происходило одно и то же: чиновники вмешивались в сферу творчества, думая, что они лучше знают, «как надо», артисты волей-неволей подчинялись новым правилам, но выполняли приказы без души, и после небывалого взлета молодое советское искусство повсеместно скатилось до уровня халтуры.
– Товарищи, делайте вашу игру! – проговорил крупье.
Зайберт сунул Гале стопку фишек.
– Новичкам всегда везет. Ставьте на любую цифру!
Галя нерешительно положила фишку на прямоугольник с восьмеркой.
– Мерси. Ставок больше нет, – объявил крупье.
Галя недаром считала себя невезучей: за полчаса она не выиграла ни копейки. Впрочем, она не ощущала ни азарта, ни даже мстительного удовлетворения от проигрыша. Единственное, чего ей хотелось, – это пойти домой, но ее «кавалер» явно рассчитывал на романтический вечер.
«Какой же ты все-таки мерзавец! – думала Галя. – Ведь Клим – твой друг, и ты знаешь, что у нас с ним отношения! Зачем же надо так мелко пакостить?»
Погрустневший Зайберт повел ее в буфет, где за громадной резной стойкой скучала продавщица в крахмальном фартуке и кружевной наколке. Позади нее стояли батареи пыльных бутылок, а на прилавке томились сыры, колбасы и пирожные. Все, включая газировку из сифона, продавалось по запредельным ценам.
– Милочка, накройте нам! – велел Зайберт буфетчице.
С плакатов, развешанных по стенам, на Галю смотрели суровые мужчины. «Ускоряй заготовки в Центральном Нечерноземье!», «Помни: стране нужно больше хлеба!» – требовали они. Всем чего-то надо было от Гали.
Зайберт налил ей водки.
– Сегодня мы будем пить только за вас! – объявил он и звонко чокнулся с ее рюмкой.
Галя и рада была напиться.
– Я давно наблюдаю за вами, и, честно говоря, мне вас ужасно жаль, – деланно вздохнул Зайберт. – Вы готовы пожертвовать всем ради Клима: вы отдаете ему свою молодость, время и надежды, и что надеетесь получить взамен?
– Мне ничего не нужно… – тихо ответила Галя.
– Перестаньте! Вы хотите изменить своего начальника, но я вам сразу скажу, что это невозможно, потому что вы не понимаете, с кем имеете дело.
Галя исподлобья посмотрела на него:
– Что вы имеете в виду?
Но Зайберт не успел ответить: в буфет ввалились счастливые сотрудники «Радиопередачи».
– Девушка, нам шесть бутербродов с ветчиной – только потолще порежьте! – возбужденно закричали они.
– Две бутылки портвейна!
– Сардинок еще! И сыру! Зайберта с дамочкой тоже угостим – гулять так гулять!
Кажется, молодым людям сказочно повезло.
В буфет вбежала женщина в сбившейся на затылок красной косынке:
– Только что пришла телеграмма: ледокол «Красин» поврежден и будет ремонтироваться в Норвегии. Ему на помощь из Мурманска высланы два парохода. Нужно делать экстренный выпуск!
Молодые люди мгновенно забыли о сардинках.
– Маруся, забери нашу еду! – крикнул парень с заляпанными манжетами и бросился к дверям. Его товарищи помчались за ним.
