Сабрина Джеффрис - Неодолимое желание
— Вы совершенно правы! Я не изменил своего мнения! — послышался громкий голос от дверей.
О Господи! Поппи, а за ним — лакей.
— Простите, мадам, — начал лакей, — но генерал Уэверли отказался подождать…
— Все хорошо, Джон, — успокоила его миссис Пламтри.
Вирджиния с тревогой смотрела на дедушку. Он казался потерянным и усталым, волосы стояли торчком.
— Что ты здесь делаешь, Поппи?
— После нашего разговора я не мог уснуть. — Генерал с мрачным лицом приблизился к ней. — Направился к тебе в комнату, подумав, что мы можем еще раз поговорить обо всем, но ты исчезла. — Он бросил убийственный взгляд в сторону Гейбриела. — Как ты убедил мою внучку согласиться на такой дурацкий поступок — ночью приехать сюда? С ней могло случиться все, что угодно. Ее могли остановить на дороге, она могла заблудиться в темноте…
— Он не имеет к этому никакого отношения, — перебила его Вирджиния. — Я приехала сюда, потому что ты грозился убить его завтра утром.
— Она приехала, чтобы предупредить его, — подчеркнула миссис Пламтри, сверкнув глазами. — За это ее винить невозможно. Это говорит в ее пользу.
Теперь Поппи обратил свой сердитый взгляд на миссис Пламтри.
— Единственное, в пользу чего это говорит, так только в пользу ваших интриг. И Вирджинию я ни в чем не виню. Я виню вас и вашу семейку. Вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются.
Генерал повернулся и сердито посмотрел на лорда Джаррета.
— В следующий раз, когда будете посылать в мой дом свою жену, чтобы передать за моей спиной записку, вам это даром не пройдет.
— Я не посылал к вам свою жену, — возмутился лорд Джаррет.
— Это сделал я. — Гейбриел еще сильнее прижал к себе Вирджинию. — Я хотел, чтобы Вирджиния знала, что я скоро вернусь, чтобы сделать ей предложение.
— Она для тебя — мисс Уэверли, мальчишка! И женишься ты на ней только через мой труп! Давай, Вирджиния, — Поппи протянул руки, — мы едем домой.
— Расскажи ему, — тихо сказала Вирджиния, подняв глаза на Гейбриела. — Расскажи ему сейчас.
— Неподходящее время, — с напряжением в голосе сказал Гейбриел.
— Лучшего времени не будет. В тот вечер на балу, когда мы танцевали, ты сказал, что хочешь загладить вину перед нашей семьей. Вот твой шанс. Он должен это услышать.
Вирджиния видела, как Гейбриел удаляется, как уходит в себя, словно черепаха, которая прячется в свой панцирь, но продолжала настаивать на своем:
— Заставь его понять.
— Я не буду обсуждать это здесь, черт возьми!
— Обсуждать — что? — встряла миссис Пламтри.
— В таком случае я еду с ним домой. — Освободившись из его объятий, Вирджиния отошла на несколько шагов. Она должна заставить Гейбриела сделать это. — Тебе придется выбирать. Или ты расскажешь ему правду, или я уезжаю домой.
Вирджиния не знала, стоит ли настаивать, но она должна попытаться. Его нежелание посмотреть в лицо прошлому будет только отравлять их любовь, и тайное бегство ничего не решит.
— Не проси меня сделать это. — Что-то вспыхнуло в глубине его глаз. Гнев. И сожаление.
Ну почему он такой упрямый? Ни слова не говоря, Вирджиния развернулась и направилась к дедушке.
— Проклятие! Вирджиния, проси у меня что хочешь, только не это!
Боль в его голосе заставила сжаться сердце Вирджинии, но она не отступила.
— Я не могу сказать тебе правду, — выдавил из себя Гейбриел.
— Это означает, что ты не скажешь?
— Я не могу. Потому что я не знаю правды.
Вирджиния остановилась.
— Что это значит? — Она повернулась к нему, неуверенная, что правильно услышала.
И хотя другие не знали, о чем говорит Вирджиния, казалось, что все, как и она сама, затаили дыхание в ожидании ответа.
Гейбриел провел рукой по волосам, потом чертыхнулся.
— Я действительно не знаю, что произошло в ту ночь. Я был настолько пьян, что ничего не помню. — В повисшей вдруг тишине было слышно его тяжелое дыхание. — Все всегда считали, что я не говорил об этом, либо чтобы скрыть собственную вину, либо чтобы защитить память о Роджере. Но, по правде говоря, я не знаю, кто из нас бросил выбор. И никогда не знал.
— Как такое может быть? — Вирджиния почувствовала, что у нее закружилась голова.
— Ты не понимаешь, в каком состоянии мы с Роджером возвращались тогда? Мы все вечера проводили за кружкой эля. Сидели и пили.
— Многие молодые мужчины пьют эль, Гейб, — заметил лорд Джаррет.
— До такой степени, — хмуро взглянул в сторону брата Гейбриел, — что не помнят, не они ли стали причиной смерти своего лучшего друга? Ты говорила, — перевел он взгляд на Вирджинию, — что твоему дедушке нужно знать, хорошая ли у меня репутация. А я не могу ему сказать. — Голос Гейбриела звучал сдавленно. — Все, что я помню, — это ссора Роджера с Лайонсом. Герцог тогда ушел, а мы с Роджером напились до беспамятства. Я не помню, как выходил из таверны, не помню, как ехал домой, и я ни черта не помню, как мы заключили то проклятое пари!
Гейбриел стал взволнованно ходить по комнате.
— В моей памяти — полный провал с того момента, как мы начали пить, и до того времени, как я проснулся утром и обнаружил Роджера, стоявшего у моей кровати. «Ну что… мы делаем это или нет?» — спросил он тогда.
— Ты даже не спросил его, о чем он говорит? — прошептала Вирджиния.
— Конечно, я спросил его! — повернулся к ней Гейбриел. В его голосе было столько гнева, что Вирджиния инстинктивно отступила.
Гейбриел заметил ее испуганное движение и побледнел. Он продолжил свой рассказ, но теперь тщательно контролируя свой голос, и это было еще ужаснее, чем его гнев.
— Роджер ответил мне: «Гонка, ты же знаешь». Потом у него на лице появилось такое самодовольное выражение, какое появлялось там всякий раз, когда он брал верх надо мной. «Значит, ты не помнишь наше пари», — сказал он тогда. Разве я признался бы в этом? О нет, я никогда не признался бы Роджеру, что не умею пить. Что не знаю, о каком таком пари он говорит. Иначе имел бы вид полного дурака.
У Вирджинии дрогнуло сердце, когда она увидела боль Гейбриела.
— Мне было достаточно знать, — отвел он от нее взгляд, — что мы заключили пари. Потому что каждый джентльмен знает: если ты заключил пари, пьяный или нет, ты обязан его выполнить.
Вспомнив, что говорил Поппи, Вирджиния украдкой посмотрела в его сторону, но он был поглощен рассказом Гейбриела.
— Значит, ты, как какой-то глупый юнец, просто пошел с Роджером? — спросил генерал.
— Именно как какой-то глупый юнец. Он сказал: «Давай поторапливайся. На этот раз я выиграю, Шарп». Я выбрался из постели и пошел седлать лошадь. Меня не интересовало, где состоится гонка, что она повлечет за собой. Я думал только о том, чтобы победить его, — с горечью в голосе сказал Гейбриел.
