Стефани Блэйк - Живу тобой одной
Келли встала, подошла ближе к Гаррисону, с вызовом глядя на него.
– Иными словами, Уэйн, в этой борьбе вы будете не на нашей стороне?
– По-моему, Келли, вы слишком драматизируете ситуацию. – Уэйн обратился за поддержкой к Брюсу и Карлу. – Надеюсь, вы-то меня понимаете?
– Да, какого дьявола! – воскликнул Карл. – Если мы сейчас не возьмем то, что дают, в один прекрасный день губернатор явится сюда с плеткой и просто-напросто заставит нас сделать то, что хочет. Да пропади он пропадом, этот мост! Надо взять, что предлагают, и с достоинством удалиться.
– Не могу не согласиться с отцом, – пробормотал Брюс.
– Ни за что! – отрезала Келли. – Ну что ж, похоже, мы зашли в тупик. Сделка не состоится без трех наших подписей, а я свою не поставлю. Так что следующий шаг за губернатором Рузвельтом. – Она протянула сенатору руку. – Надеюсь, вы не держите на меня зла, Уэйн?
Сенатор изо всех сил старался не показать, какое огромное облегчение испытывает. Он ехал в Уитли, больше всего страшась встретиться лицом к лицу с Келли Мейджорс. Впрочем, пожимая ее руку, он не мог отделаться от дурного предчувствия – не доверял он этой лисьей улыбке.
– Дорогой Уэйн, вы, наверное, считаете меня настоящей мегерой. Набросилась на вас ни с того ни с сего. Разумеется, вы вольны поступать так, как сочтете правильным.
Гаррисон встал, взял ее под руку.
– Вы мегера?! Это неправда. Вы просто сильная женщина с железной волей. Редкая женщина. И красивая к тому же. Я не знаю другой женщины, которой бы восхищался так, как вами, Келли.
– Спасибо, Уэйн. Значит, мы снова друзья?
– Друзья.
Он заглянул ей в глаза. Они вновь заволоклись дымкой. Интересно, ее преследуют воспоминания об их встречах на озере Джордж? Прошло уже два года, однако до сих пор, ложась в постель с женщиной, он закрывает глаза и представляет себе Келли. Иначе ничего не получается.
Она ощутила его дрожь.
– Уэйн, вы едете в Олбани по этой стороне реки или по восточному шоссе? – спросила она его перед уходом.
Сенатор рассмеялся.
– Что за вопрос! Вы прекрасно знаете, что я не стану лишать вас законных двадцати пяти центов.
– Прекрасно. Я доеду с вами до Найтсвилла. Хочу навестить Хэма. Крис уехала учиться, и мы теперь вообще не знаем, как он там. Обратно пройдусь пешком. День такой чудесный.
– Келли, скажи Хэму, чтобы обязательно прислал с Уолтом счета в следующую субботу, – напомнил ей Брюс. – Покупатели сланца ничуть не лучше наших кирпичных должников. Никто не хочет платить по счетам. Не могу взять в толк, в чем дело. Экономика в отличном состоянии, лучше, чем когда бы то ни было.
– Лучше? – задумчиво спросил Карл. – Сомневаюсь. Слишком много бумажных денег переходит из рук в руки. Я не имею в виду банкноты, а говорю о деньгах, стоимость которых равна бумаге. Как будто дети играют в фантики.
Гаррисон похлопал его по плечу.
– Все не так уж плохо, дружище. С каких это пор вы стали пессимистом?
– Это не пессимизм, Уэйн. Это практические соображения с вершин моего возраста.
Келли с Гаррисоном проехали по мосту. Гаррисон заплатил положенные двадцать пять центов. Подмигнул Келли.
– Денежки-то идут, а?
– Да. И если бы вы захотели сказать честно, вы бы признали, что это и есть главная причина, почему губернатор Рузвельт хочет отнять у меня мост. Он приносит гораздо больший доход, чем могли предположить близорукие законники из Олбани. А теперь он вам понадобился для того, чтобы пополнить свою казну. Как будто вы и так недостаточно обдираете нас с помощью налогов!
Гаррисон предостерегающе поднял руку.
– Мы, кажется, заключили перемирие.
– Вы правы. Я прошу прощения.
Гаррисон проехал по грязной разбитой дороге к большому белому дому на холме. Остановился на открытой площадке сзади. Келли внимательно осматривала дом и амбар.
– Надо все заново покрасить. Скажу Уолту, чтобы нанял кого-нибудь из местных рабочих. Можно Арта Фризби, например… – Она обернулась к Гаррисону. – Не хотите зайти в дом, поздороваться с Хэмом?
Он несколько секунд колебался.
– Пожалуй… Я бы с удовольствием повидал Хэма. Как он поживает?
– Я уже говорила: после того как Крис уехала учиться, мы о нем почти ничего не слышим.
Гаррисон покачал головой.
– Такой хороший парень. Можно сказать, все при нем. Внешность, ум, богатое наследство. И тем не менее…
– Вы считаете, с ним что-то не в порядке?
– Не знаю, как это определить… Есть в нем что-то чудное. Для человека его возраста неестественно жить таким отшельником. Даже его отношения с Крис какие-то странные.
– Вы так думаете?
– Да. И Карл с Брюсом думают точно так же. Они мне намекнули кое на что. Конечно, без всякой враждебности по отношению к Хэму. Просто они любят Крис и не видят в ее отношениях с Хэмом никакого будущего.
Келли улыбнулась.
– А мне казалось, мы с вами единодушны в том, что в отношениях между мужчиной и женщиной существует только настоящий момент. Очень краткий.
– В этом я с вами согласен. Но у меня такое впечатление, что. между этими двумя вообще нет никаких отношений.
– Ну, это не наша забота.
Она взяла его за руку, повела по каменным ступеням в дом. Ни одна дверь в доме никогда не запиралась на ключ. Как, впрочем, и во всех других домах Найтсвилла. Так повелось здесь с того самого времени, как Сайрус Найт основал город.
Гаррисон снял шляпу. Огляделся. Ни в гостиной, ни в столовой, по всей видимости, никого не было. В доме стояла звенящая тишина.
– Похоже, Хэма нет дома. Келли сняла перчатки и жакет.
– Располагайтесь поудобнее. Можете разжечь камин. А я пойду принесу нам чего-нибудь выпить. По-моему, кувшин старого Найта все еще стоит в кладовой.
Гаррисон с удивлением смотрел на нее.
– А где же Хэм?
– В Клинтоне, вместе с Уолтом. Поехали на грузовике купить корм для скота.
– Но… тогда… что же мы здесь делаем? Я не понимаю… Голос его прервался. Келли подошла ближе, обняла его за шею. Заговорила мягким, расслабленным голосом. Впрочем, он все понял еще до того, как она заговорила.
– Я решила, тебе хочется побыть со мной наедине. Прошло два года, с тех пор как мы…
Он закрыл ей рот поцелуем.
Они занимались любовью на медвежьей шкуре перед камином. На шкуре того медведя, которого Сайрус Найт застрелил в каменоломне в 1875 году. Потом лежали, сплетясь в тесном объятии, накрывшись этой шкурой. Уэйн покрывал поцелуями ее шею.
– Хорошая женщина – как хорошее вино. Чем старше, тем лучше.
– Какова же я буду в пятьдесят лет?
Он рассмеялся.
– Хорошо, что меня уже не будет рядом, чтобы проверить.
– Ну, ты не так стар, любовь моя.
