Джейн Остин - Гордость и предубеждение
– Ты права. Публичное разглашение грехов способно навсегда разрушить его жизнь. Возможно, сейчас он сожалеет о содеянном и пытается изменить свой характер. Поэтому мы не должны доводить его до отчаяния.
После этого разговора смятение в голове Элизабет понемногу улеглось. Она лишилась двух тайн, которые угнетали ее целых две недели, и была уверена, что когда ей захочется еще поговорить об этих двух джентльменах, то в лице Джейн она всегда найдет благодарную слушательницу. Но в глубине ее души скрывалось еще и то, о чем осмотрительность не давала ей возможности рассказать. Она не решалась передать сестре вторую часть письма мистера Дарси, не решалась сообщить ей о том действительно сильном чувстве, которое испытывал к ней его приятель. Это была правда, которую никто не должен был знать. Элизабет чувствовала, что только достижение полного взаимопонимания между участниками этой истории может дать ей право сорвать покрывало с этой последней тайны. «После того, – сказала она самой себе, – как это маловероятное событие когда-то произойдет, я просто смогу пересказать то, что к тому времени Бингли и так успеет рассказать способом более приятным. Я имею право разгласить эту тайну только тогда, когда она потеряет свою ценность».
Теперь, вернувшись домой и привыкнув, у Элизабет было достаточно свободного времени, чтобы сделать выводы об истинном положении души своей сестры. Джейн была безрадостной. Она все еще лелеяла нежную любовь к Бингли. Ранее ей и в голову не приходило, что когда-то она полюбит, поэтому ее чувство несло в себе всю ту страсть, которая является присущей первой любви, а в силу возраста и характера оно было длительным и прочным, как это часто бывает, когда человек любит впервые. Она с таким трепетом вспоминала о нем, так упорно отдавала ему предпочтение перед любым другим человеком, часто ей нужен был весь ее здравый смысл, все уважение к чувствам других людей, чтобы снова и снова не прибегать к воспоминаниям и грусти – таких, несомненно, вредных для ее спокойствия и здоровья.
– Слушай, Лиззи, – сказала как-то миссис Беннет, – а что ты сейчас думаешь о той неприятной истории с Джейн? Что касается меня, то я твердо решила больше никому и никогда о ней не рассказывать. Недавно я так и сказала своей сестре Филипс. Но я никак не могу узнать: видела его Джейн в Лондоне хоть иногда или нет? Он – просто бессовестный молодой человек, и теперь мне ясно, что пока у Джейн нет ни малейшего шанса заполучить его. Что-то я не слышала, чтобы он собирался снова приехать в Недерфилд летом – а я распрашивала у всех, кто мог об этом знать.
– Не думаю, что он когда-нибудь снова будет жить в Недерфилде.
– Пусть поступает, как знает. Тоже мне – большая шишка! Никто не хочет, чтобы он приезжал. А я всем и всегда буду говорить, что он обошелся с моей дочерью крайне плохо, и если бы я была на ее месте, то никогда бы с этим не смирилась. Одно меня утешает – когда Джейн умрет от горя, вот тогда он непременно пожалеет о том, что совершил.
Однако Элизу подобная перспектива утешить никак не могла, поэтому она промолчала.
– Так что, Лиззи, – продолжила ее мать, – говоришь, Коллинзы живут хорошо? Ну-ну, надеюсь, что это надолго. А как они питаются? Шарлотта – прекрасная хозяйка, уверяю тебя. Если она хоть немного пошла в свою мать, то я уверена, что она достаточно заботливая хозяйка. Так, значит, свое хозяйство они ведут экономно и деньги не транжирят?
– Нет, не транжирят.
– Что же, умело они хозяйничают, должна сказать. Действительно умело. У кого уж у кого, а у них расходы никогда не превысят доход. Им всегда хватает денег. Ну что же, была бы польза. А еще, мне кажется, они ждут не дождутся, когда умрет ваш отец и им достанется Лонгберн. Хоть когда бы это произошло, они уже считают его своей собственностью.
– На эту тему они никогда не говорили в моем присутствии.
– Конечно же, не говорили, иначе это было бы очень странно. Но я нисколько не сомневаюсь, что между собой часто об этом говорят. Но если они и действительно радуются, что станут владельцами того, что на самом деле им не принадлежит, то пусть лопнут от жадности. Лично я постеснялась бы становиться обладательницей имения в соответствии с майоратом.
Раздел XLI
Первая неделя после их возвращения пронеслась быстро. Началась вторая. Это была последняя неделя пребывания Н-ского полка в Меритоне, и все молодые девушки в округе загрустили и поникли. Подавленность была почти всеобщей. И только старшие сестры Беннет сохранили способность есть, пить, спать и предаваться своим привычным занятиям. За такое равнодушие их часто упрекали Китти и Лидия, чье собственное горе не знало границ и которые отказывались понять, как это кто-то в их семье может быть таким бессердечным.
– Боже правый! Что же теперь с нами будет? Что же нам делать? – выкрикивали они время от времени в отчаянии. – Как ты можешь быть такой веселой, Лиззи?!
Их отзывчивая мать сочувствовала им всей душой, потому что еще не забыла собственных переживаний в такой ситуации двадцать пять лет назад.
– Помню, – сказала она, – что я проплакала целых два дня, когда от нас уехал полк, которым командовал полковник Миллар. Я думала, что умру с горя.
– Вот я – так точно умру с горя, – сказала Лидия.
– Какая жалость! Вот бы поехать в Брайтон! Но отец такой несговорчивый.
– Мне бы хоть немного искупаться в море – и я бы снова чувствовала себя прекрасно.
– А тетушка Филипс сказала, что мне морские купания тоже пошли бы на пользу, – добавила Китти.
Такие роптания постоянно звучали в Лонгберне. Элизабет пыталась как-то отвлечься, прислушиваясь к ним, но все удовольствие растворялось в чувстве стыда. Опять почувствовала она справедливость нареканий мистера Дарси и, как никогда ранее, была склонной оправдывать его препятствования намерениям мистера Бингли жениться на ее сестре.
Но вскоре безрадостные перспективы Лидии сменились крайне оптимистичными, потому что она получила приглашение от миссис Форстер, жены полковника, сопровождать ее в Брайтон. Эта подруга Лидии, сделавшая ей такую неоценимую услугу, была очень молодой женщиной, которая только недавно вышла замуж. Как и Лидия, она была человеком с веселым нравом и хорошим настроением; это обстоятельство сблизило их, и после трехмесячного знакомства они стали подругами не разлей вода.
Безудержная радость Лидии по этому случаю, бурное проявление ее дружеских чувств к миссис Форстер, восторг миссис Беннет и неизбавимое горе Китти трудно поддаются описанию. Проявляя полное безразличие к чувствам своей сестры, Лидия неистово-радостно порхала по дому, смеялась и разговаривала с еще большей, чем обычно, живостью, а Китти в это время сидела в гостиной и только и делала, что жаловалась на свою горькую судьбу в выражениях чрезвычайно безрассудных и с очень кислым выражением лица.
