Филиппа Грегори - Любовник королевы
Хуже всего, что королева буквально завтра могла выйти замуж за Пикеринга. Несколько лишних бокалов вина, излишне возбуждающий разговор, многообещающий взгляд. Елизавета отнюдь не такая ледышка, как Мария. Дадли не раз убеждался в этом. Пикеринг умел соблазнять тонко и незаметно. Оглянуться не успеешь, как Елизавета уже его невеста. Нельзя было сбрасывать со счетов чисто женское тщеславие королевы, ее любовь к красивым дорогим вещицам. Пикерингу ничего не стоило бы подарить ей безумно дорогое кольцо с бриллиантом, и… дальнейший путь к власти и славе ему открыт. Придворные начали заключать пари, что к осени сэр Уильям женится на королеве. Дадли поморщился, вспоминая взрывы ее смеха в присутствии своего соперника и снисходительное отношение Елизаветы к выпирающей гордости Пикеринга. Все это давало основание думать, что королеве больше по вкусу синеглазый блондин, чем темноволосый и темноглазый Дадли.
Но Пикеринг был не первым соперником Роберта. С тех пор как Елизавета взошла на трон, ему приходилось зорко следить за всеми, кто ее окружал. Королева обожала флирт. Ее переменчивым вниманием мог завладеть каждый, способный преподнести дорогой подарок или обворожительную улыбку. Через двадцать минут или час она могла забыть о недолгом счастливце. Но сэр Уильям представлял собой куда более серьезную угрозу. Помимо красоты и ума он был сказочно богат, что, вне всякого сомнения, привлекало Елизавету, помнившую о неполноценных английских монетах и пустой казне. Как и Роберт, он был давнишним другом молодой королевы. Она ценила верность мужчин, прежде всего тех, кто плел заговоры с целью возведения ее на престол, и не брала в расчет непродуманность действий и отсутствие умения у этих заговорщиков. Конечно же, Елизавете нравились красивые и остроумные мужчины. Если добавить к этому, что Пикеринг – завзятый протестант и холост… то становится ясно, что шансов у него больше, нежели у Роберта. Когда королева танцевала с сэром Уильямом, они сразу становились центром сплетен и предположений. Придворным эта пара определенно нравилась. Пикерингу было проще завоевать сердце Елизаветы еще и потому, что за ним не тянулось обвинение в государственной измене. Сэр Уильям не ломал голову над тем, как расстаться с опостылевшей женой. Пусть ушей королевы и достигал шепот завистников, но никто не считал ее флирт с Пикерингом безумием, которое до добра не доведет. Спешное возвращение Дадли ко двору нарушило плавное вхождение сэра Уильяма в фавор и силу, но остановить его не могло. Королева не стесняясь наслаждалась тем, что два самых обаятельных и желанных мужчины королевства соперничали, добиваясь ее внимания.
Дадли надеялся воспользоваться турниром и скинуть сэра Уильяма с лошади одним сильным ударом. Лучше всего будет врезать этому красавчику по лицу или по светлой голове. Список участников Роберт составлял с таким расчетом, чтобы они с Пикерингом встретились в завершающем поединке. Он был поглощен работой, когда дверь распахнулась без стука, совершенно неожиданно. Роберт вскочил на ноги и потянулся к кинжалу. Его сердце бешено колотилось. Вот худшее и случилось: подоспел подосланный убийца или же начался мятеж.
Но к нему ворвался не подосланный убийца и не мятежник. Это была королева. Одна, без фрейлин.
Такая же белая, как роза Йорков, она влетела в комнату и выдохнула три слова:
– Роберт! Спаси меня!
Он обнял ее, крепко прижал к себе и услышал сбивчивое дыхание. Похоже, что Елизавета сюда не шла, а бежала со всех ног.
– Что случилось, любовь моя? – спросил Роберт. – В чем дело?
– Какой-то человек, – прошептала королева. – Он преследует меня.
Продолжая одной рукой обнимать ее за талию, другой Роберт сдернул с крючка меч и распахнул дверь. Двое его слуг до сих пор не могли прийти в себя. Они видели королеву, промчавшуюся мимо них.
– Тут еще кто-нибудь был? – напряженным голосом спросил Роберт.
– Нет, сэр.
– Осмотрите все вокруг дома, – приказал он слугам и вернулся к перепуганной королеве. – Как этот человек выглядел?
– Хорошо одет, в коричневом камзоле. Похож на лондонского торговца. Я гуляла по саду и заметила, что он идет за мной. Я направилась к реке, прибавила шагу, потом побежала. Этот мужчина бросился следом. Это кто-то из людей Папы. Его подослали, чтобы меня убить…
Последние слова она произнесла шепотом. Чувствовалось, что от страха у нее перехватило дыхание.
Роберт повернулся к очумелому писарю и приказал ему:
– Пойдешь вместе со слугами. Вызовешь стражников и лейб-гвардейцев королевы. Скажешь, чтобы искали человека в коричневом камзоле. Перво-наперво проверьте реку. Если он отплыл на лодке, догоните. Он нужен мне живым и как можно скорее.
Отослав слуг и писаря, Роберт надежно запер входную дверь на замок и засов, после чего повел Елизавету во внутренние покои. Там он осторожно усадил ее на стул, закрыл ставни, вынул из ножен меч и положил его на стол.
– Роберт, мне подумалось, что он приходил за мной. Этот мужчина мог меня убить. Там, в саду, где я гуляла.
– Сейчас ты в полной безопасности, любовь моя, – нежно ответил ей Дадли, опустился на колени и взял ее руку, холодную как лед. – Рядом со мной тебе ничего не угрожает.
– Я не знала, что делать, где прятаться, потом решила бежать к тебе.
– Правильная мысль. Ты приняла очень верное решение, хорошо сделала, что не стала вступать с ним в разговоры, а сразу побежала ко мне. Ты очень смелая.
– Никакая я не смелая, – возразила Елизавета и вдруг заплакала, как испуганный ребенок.
Роберт осторожно снял ее со стула, сел сам, а ее пристроил к себе на колени. Елизавета уткнулась ему в шею. Он почувствовал влагу ее вспотевшего, мокрого от слез лица.
– Роберт, во мне не было никакой смелости. Я вела себя не как королева. Даже не знаю, с кем надо меня сравнить. Так перепугаться могла разве что девчонка-торговка. Я не сумела закричать, кликнуть стражу, даже не подумала обернуться и строго спросить его, кто ему позволил зайти в сад королевы, шла все быстрее и быстрее, а потом бросилась бежать.
– Любовь моя, храбрость королевы не в том, чтобы разговаривать с фанатиками. Тебе вообще незачем опускаться до бесед с такой швалью. Если его поймают, то в Тауэре найдется кому с ним поговорить.
– Представляешь, я слышу его приближающиеся шаги, начинаю идти быстрее. Он тоже прибавляет ход. Мне ничего не оставалось…
Она снова заплакала. Опять по-детски, громко шмыгая при этом носом.
– Я чувствовала себя беспомощной маленькой девчонкой. Совершенной дурой. Увидев меня, каждый подумал бы, что я дочь какого-нибудь лютниста, а вовсе не короля.
Слова, вырвавшиеся у Елизаветы, испугали ее так же, как и незнакомец в коричневом камзоле.
