Алекс Джиллиан - Седьмой круг

— Господи, как же ты прекрасна. У меня сердце разрывается. — с чувством прошептал Мельбурн, прижимаясь горячими губами к ее спине, целуя и щекоча языком чувствительную кожу.

— Не надо, Ричард. Они ужасны. — наконец, подала голос Элизабет Невилл. Она имела в виду свои шрамы, а сама даже ни разу не видела их.

— Нет, милая. В тебе нет ничего ужасного. Ничего.

Большая теплая ладонь легла на изгиб ее талии, и продвинулась вперед, прижавшись к плоскому животу Элизабет. Она почувствовала его искусные губы на своем обнаженном плече. Он заглядывал в ее лицо. Ресницы девушки скрывали ее глаза, трепеща на нежных щеках.

— Ты божественна, Элизабет. Неповторима. Ты создана для любви, я не чувствовал ни с кем ничего подобного. — жарко прошептал он, и его горячее дыхание коснулось ее лица, но Элизабет не открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Что-то внутри нее болезненно сжалось, и Элизабет зажмурилась, когда зарывшись лицом в ее волосы, он целовал их.

— Уверена, что ты говоришь это каждой женщине, с которой спишь. — тихо сказала она, ощущая, как жар снова разгорается в груди. Его рука на ее животе пришла в движение, скользнув вниз, но девушка плотно сжала ноги, не позволяя Ричарду выполнить задуманное. Тихо рассмеявшись, он прижался губами к ее шее, лаская кончиком языка, посылая огненные стрелы по всему телу.

— Я никогда не говорю с женщинами, после того, как дело сделано. Я отсылаю их прочь, иногда плачу деньги, иногда просто вышвыриваю, но не говорю о том, что они божественны. И не хочу их снова. Элизабет… — властно прошептал он, привлекая ее к своему жаждущему твердому телу. — Я хочу тебя.

— Ты уже получил все, что хотел. — хрипло проговорила девушка, когда его губы снова атаковали ее плечи, и шею, не забыв уделить время ее очаровательным чувствительным ушкам. Каждое прикосновение пальцев, языка, губ Ричарда было запрограммировано на результат, на острый отклик с ее стороны. И он получал его. Элизабет бессильно прислонилась к нему, чувствуя, что мир снова начинает уплывать…

Они полностью слились в единое целое. Элизабет задыхалась, она почти потеряла разум, но это было столь упоительное чувство, с которым невозможно, безумно, невыносимо тяжело было прощаться. Но языки пламени уже полыхали в ее животе, распространяясь по всему телу, поглощая в пучину бесконечности, растворяя в блаженстве.

— Ричард… — растерянно позвала она, ловя его взгляд, в котором отражались и даже множились все ее чувства и эмоции. Экстаз накрыл их одновременно, и хриплые стоны невыносимого сладострастия слились в одном благодарном нежном поцелуе.

Мельбурн долго не размыкал объятий, держа ее в своем влажном и горячем плену, вглядываясь в ее глаза, словно ища в них ответы на немые вопросы, которые светились в его горящем взоре.

— Что это, Элизабет? — тяжело дыша, спросил он, легко касаясь губами ее щек. Обнимая его за плечи, девушка рассеянно перебирала пальцами темные жесткие пряди волос Ричарда, погрузившись в размышления. Ее сердце никак не желало успокоиться, оно билось слишком сильно, так сильно, что было трудно дышать.

— Я не знаю, Ричард. — тихо ответила она. — Но так не должно быть. Мы не можем….

— Не можем что? — скатившись с нее, Мельбурн опустил голову на согнутую в локте руку, опиравшуюся на постель. Почти фиолетовые глаза внимательно изучали нежное лицо Элизабет из-под опущенных длинных ресниц.

— Любить друг друга. — шепнула Элизабет. Скулы Ричарда напряглись, горькая улыбка тронула невыносимо красивые грешные губы.

— Не думай об этом так, Бет. — проведя кончиком пальца по ее щеке, медленно сказал он. — Ты не любишь меня, и никогда не полюбишь. Я знаю это. Так не бывает. — Мельбурн покачал головой, упав на подушку, и вдыхая аромат ее волос. Ричард накрыл ладонью ее тонкую кисть, разделяющую их лица. Перевернув руку, Элизабет переплела свои пальцы с его, не отводя глаз от преступно красивого лица Ричарда.

— Я уже не знаю, что я чувствую. — призналась она.

— Я знаю, Элизабет. — поцеловав ее прохладные пальчики, Ричард закрыл глаза, и перевернулся на спину, прижимая к груди их сплетенные руки. Лиз с трогательной доверчивостью прислонилась к его плечу.

— Иногда…. - спокойно начал он. — Иногда мы не понимаем, как это происходит. Сложно объяснить, что толкает двоих чужих и агрессивно настроенных людей навстречу друг к другу. Мы слишком устали от войны, от боли и страданий. Устали от ненависти, крови и мести. Устали от гордости и противоборства. Мы заблудились в лабиринтах противоречий, и вышли на свет. Ослепительно яркий, и этот живородящий огонь на мгновение освободил наши мысли и усталые тела. Это так чудесно, так… — он глубоко вздохнул, и чуть повернув голову, посмотрел на нее. — Так восхитительно притвориться нормальными, живыми, настоящими, словно нас не коснулась боль. Как бы мы не стремились к свету, мы оба безнадежно искалечены, Элизабет. Вся беда в том, что для нас нет выхода. Мы обречены блуждать во тьме, ища успокоения, забвения и тепла. Я обрек тебя, Бет. И искалечил. И то короткое ощущение счастья, что мы испытали, обманчиво и нестабильно, как хрупкий мост. Одно воспоминание и волшебство исчезнет так же внезапно, как и появилось. И ты никогда не простишь мне этого. И ничего не забудешь. Если бы я мог хоть что-то изменить…. Повернуть время вспять, и снова оказаться в том лесу, глядя на бесстрашную девушку с рассыпавшимися по плечам белыми, как январский снег, волосами, свободную и прекрасную, пытающуюся ускакать от преследователей на своем коне. Я бы оставил тебя там…. И никогда не узнал этой боли. Никогда не узнал бы тебя, единственную, достойную и равную по духу и силе самому храброму рыцарю. Я не хочу оправдать себя, Элизабет. Это не так. Я не унижу тебя объяснениями собственных преступлений. Моя агония была столь мучительной и эгоистичной, что я не видел никого и ничего, погрузившись в собственную боль. Я так жаждал сломать тебя, покорить, приблизить к той грани, за которой барахтался сам. Семь кругов ада, Элизабет. Как я и обещал, но ты прошла их все. И опередила меня, я лишь приближаюсь к седьмому. Я думал, что испытал уже все на своем веку, думал, что никогда ничто не тронет меня, не заставит чувствовать, я думал, что умер вместе с Марией и моим сыном. Я ошибся, милая. Просчитался. Я был глуп. Я просто временно ослеп. Но сейчас я четко вижу. Смотрю на тебя, и понимаю, последний выстрел за тобой. И в нужный момент твоя рука не дрогнет. Я это знаю.

— Ричард. — Элизабет накрыла пальцами его губы, заставляя умолкнуть. — Я не хочу больше никакой мести. Я просто хочу домой. Больше ничего.

— Но я не хочу, чтобы ты уходила. — хрипло проговорил Мельбурн, глядя ей в глаза тяжелым печальным взглядом. — и у меня нет сил, чтобы заставить тебя остаться.