Джоанна Линдсей - Будь моей
— А вы бы удивились, если бы узнали, что Василий делал то же самое, то и вы?
— Что Вы имеете в виду?
— Он старался скрыть от вас свой истинный облик. Действительно, в свое время он внушал мне отвращение, но, должна признаться, он тогда старался предстать передо мной в самом невыгодном свете и делал это намеренно.
— Зачем?
— Потому что почти все женщины влюбляются в него с первого взгляда — все дело в его лице, — и он опасался, что со мной произойдет то же самое, а ведь я должна была стать женою Штефана, а не его. Видите ли, он очень любит Штефана. Они привязаны друг к другу, скорее, как братья, а не как кузены, и Василий готов на все, чтобы обеспечить счастье Штефана, не говоря уж о такой малости, как отвратительное поведение. Вот он и корчил тогда какого-то надменного осла, а на самом деле он вовсе не такой.
Александра притихла:
— Не такой?
— Вовсе нет, только, может быть, чуточку надменен. Возможно, даже, очень надменен. Но это уж у него наследственное. Конечно, эта его дьявольская манера все высмеивать порой невыносима, но она искупается преданностью и верностью долгу.
— Какому долгу? Он ведь не более, чем…
— Он личный телохранитель короля, один из его элитных гвардейцев и владеет многими видами оружия, в чем вы можете убедиться сами, если пожелаете до отъезда прогуляться на плац. Знаете, — Таня на минуту задумалась, — при первой нашей встрече я Василию тоже не понравилась. Он считал, что я не гожусь для Штефана. Но, когда я пыталась сбежать, он не позволил мне. «Долг прежде всего» — так он сказал, и для него это не пустой звук. Есть и еще кое-что, чего вы, возможно, не знаете, — когда Василий не хочет показаться отвратительным, он неописуемо обаятелен.
— Вы правы, я этого не знаю, — сказала Александра невыразительным тоном.
— Пожалуйста, не огорчайтесь из-за того, что я вам рассказала.
— Я и не огорчаюсь, — возразила Александра, но тон ее был несколько неестественным.
— Если Василий показал себя хуже, чем он есть, то лишь потому, что не хотел жениться. Он был ужасно удручен, когда узнал о помолвке, и отправился в Россию, чтобы…
— Избавиться от меня.
Таня вздрогнула:
— Он вам так сказал?
— По крайней мере, в этом отношении он был, совершенно честен.
— Но, видите ли, сейчас я не уверена, что он по-прежнему так думает. Ради вас он продолжает играть свою роль и никак не может с ней расстаться — так же, как и вы, впрочем.
Александра вовсе не была так уж уверена, что Василий играет роль, но, даже если и так, дело от этого только хуже.
Он настолько не хотел жениться, что должен был притворяться, как, впрочем, и она. А что произойдет, если она перестанет притворяться? Будет ли это иметь какое-нибудь значение? Вряд ли, ведь он был настроен против брака еще до их знакомства, и, хотя Таня в этом не уверена, уж она-то знает, что он по-прежнему не хочет жениться. Кроме того, он развратник. Даже королева не стала это оспаривать. Боже мой, да она просто сошла с ума, раз думает об этом!
— Возможно, Василий, и полон добродетелей, о которых я не знаю, — сказала Александра, — но все же он развратник!
— Да, это так, и останется им, пока не полюбит по-настоящему.
Глава 29
Александра решила не дожидаться Василия. Она могла воспользоваться его коляской, а потом прислать ее обратно, и при этом у нее будет время, чтобы поразмыслить над услышанным до того, как снова заговорит с ним. Алин была в смятении и не знала, как теперь реагировать на его обычное поддразнивание и колкие замечания, после того как выяснилось, что все это лишь дешевые трюки, направленные на то, чтобы вызвать в ней презрение к себе.
Впрочем, кое-что в его словах было правдой — например, рассказы о том, каким будет их брак.
Как верно заметила Даша, большинство аристократических браков были именно такими, по молчаливому соглашению сторон.
И всякий раз, когда Василий требовал от нее разорвать помолвку, он, должно быть, выражал свои подлинные чувства.
Кроме того, его порочные наклонности тоже нельзя сбрасывать со счетов.
И все-таки, прежде чем покинуть дворец, Александра задержалась у плаца и несколько минут наблюдала, как Василий сокрушает своих противников одного за другим. «Придворный щеголь», — подумала она с отвращением. Правда, кое-что выбивалось из того образа, в котором граф старался предстать перед своей невестой. Его военная выправка и сноровка, ловкость в седле, быстрая реакция и легкость, с которой он расправился с Павлом, когда его терпение лопнуло, не говоря уж о джентльменском отказе от поединка на саблях, потому что Павел заведомо не был бы ему достойным противником., Но Александра закрывала глаза на очевидное, потому что боялась попасть под впечатление от подвигов королевского кузена.
Черт возьми, зачем королеве понадобилось пускаться с ней в эти откровения! На обратном пути Александра вспомнила прощальные слова-Тани:
— Я хотела бы видеть вас в числе своих придворных дам.
— Благодарю вас за предложение, но, вероятно, я не смогу его принять. Ради Василия мне придется поддерживать свой образ, а он не соответствует представлению о придворной даме.
Таня нахмурилась:
— Так вы не собираетесь сказать ему правду?
— Не вижу смысла. Это приведет только к очередной ссоре. Он разозлится, я тоже, да еще и попрекну его тем, что он сам мне лгал, и в результате все останется на своих местах.
Королеве не очень понравилось это решение, но Александра не собиралась его менять. Не собиралась она и углубляться в анализ собственных чувств. Какая разница, как она относится к Василию, если тот по-прежнему не желает на ней жениться? Тут Александре пришло в голову, что она могла бы сделать еще кое-что, помогающее им обоим избежать приближающейся свадьбы — например, свести на нет все попытки графини перевоспитать будущую невестку.
Мария и так уже была недовольна ею, а точнее сказать, «питала к ней отвращение». До сих пор мать запрещала сыну нарушить волю его отца, поэтому Василий сам не мог разорвать помолвку. Но если она передумает…
Василий снова был атакован настойчивыми приглашениями посетить родительский дом. Два дня он ухитрялся уклоняться от визита, но на третий день посыльный графини подкараулил его во дворце, в обществе короля.
— Надеюсь, мне не придется снова искать тебя, — заметил Штефан и попросил Василия навестить мать, пока та не прибегла к помощи главы королевского дома.
Но на сей раз Василий знал, чего от него хотят, получив две недели назад первую записку, в которой говорилось: «Эта девушка невозможна, и ты должен с ней поговорить».
Он не стал утруждать себя чтением остальных посланий, которые приходили чуть ли не каждый день, и отделывался ободряющими ответами вроде:
