Элизабет Хойт - Герцог полуночи

Потупившись, Артемис сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Она очень боялась, что если останется с Максимусом, то этот ужасный груз — ее совершенно непростительный поступок — будет день за днем, год за годом давить на нее, пока она в конце концов не превратится в призрак прежней себя. Глядя Максимусу в глаза, она видела желание, но была ли в них любовь? И стоило ли рвать дружбу с Пенелопой ради мужчины, для которого она, в сущности, ничего не значила?

Она любила его — Артемис поняла это сейчас, именно в этом ярком саду, стоя рядом с его будущей женой, своей кузиной. Она любила Максимуса самозабвенно, всем своим разбитым сердцем, но не знала, достаточно ли ее любви для них обоих.

В этот момент появился Скарборо с чашками чая, от которых поднимался пар, и Артемис, взяв обе чашки, поблагодарила герцога и понесла чай Фебе.

Она уже увидела Фебу, когда ее снова остановили.

— Не думала, что снова увижу вас так скоро, мисс Грейвс.

Артемис обернулась на голос и с удивлением увидела миссис Джиллетт, с любопытством смотревшую на нее.

— Э-э… очень приятно встретиться, — отозвалась Артемис. Неужели от нее сейчас ожидали реверанса? Ведь она держала в каждой руке по чашке с чаем!

— Вы так поспешно покинули Пелем-Хаус, — продолжала миссис Джиллетт. Она взяла Артемис под руку, так что та не успела даже возразить. Увидев, что полная чашка чая с молоком нависла над тонким светлым кружевом, украшавшим рукав миссис Джиллетт, Артемис понадеялась, что леди не обвинит ее, если кружево вскоре будет испорчено чаем. — Уехали сразу же после того, как Уэйкфилд стремительно отправился в Лондон. Так обидно! Моя подруга Леди Ноукс ужасно расстроилась из-за такого внезапного окончания приема. Ей так редко доводится хорошо пообедать, после того как Ноукс потерял большую часть ее наследства. До того, как он женился на Шарлотте, у него не было ни пенни. Все свое богатство он получил от нее, а теперь от ее денег ничего не осталось. — Миссис Джиллетт доверительно добавила: — Игра — это ужасное несчастье.

— Я несла чай леди Фебе, — Артемис взглянула на пожилую женщину, — и если вы…

— О, Феба тоже здесь?! — воскликнула миссис Джиллетт и, взглянув в ту сторону, куда шла Артемис, улыбнулась.

Но эта ее улыбка Артемис не понравилась.

— Что ж, не будем заставлять ее ждать, — объявила миссис Джиллетт и повела Артемис к девушке. — А я не знала, что вы здесь, — чересчур громко сказала пожилая дама, как будто плохое зрение Фебы влияло и на ее слух.

— Сегодня замечательный день для приема в саду, правда? — Феба улыбнулась.

— Вот ваш чай. — Артемис осторожно вложила чашку в руку девушки. — Я только что говорила с миссис Джиллетт о домашнем приеме вашего брата.

При упоминании имени миссис Джиллетт глаза Фебы потеплели, и Артемис догадалась, что до этого момента девушка не знала, кто именно говорил с ней.

— Не присоединитесь ли к нам? — предложила Феба.

— Отблагодарю вас. — Пожилая женщина тотчас уселась рядом с Фебой. — Так вот, я как раз говорила Артемис, что нам очень не хватало ее, когда она в такой спешке покинула ваш домашний прием.

— Но она уехала вместе со мной, — весело отозвалась Феба. — Так что если Артемис спешила, — то и я тоже.

Это заявление несколько выбило из колеи миссис Джиллетт, но она тут же снова заговорила:

— Но Феба, дорогая, до того как уехать, вы же не уходили в лес с неженатым мужчиной. — Она хихикнула и добавила: — Нас всех очень интересовало, что мисс Грейвс могла делать вместе с его светлостью в том лесу.

— Как я уже говорила раньше, его светлость смотрел на птицу, которую я там заметила. — Артемис изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал ровно.

— В самом деле? О, хотела бы я быть такой смелой, как вы, мисс Грейвс! Неудивительно, что он немедленно поселил вас в собственном доме.

— На самом деле Артемис сейчас моя компаньонка, — сообщила Феба.

— Да-да, конечно, дорогая. — Миссис Джиллетт похлопала девушку по руке. — Я в этом не сомневаюсь.

Артемис хотела подтвердить слова Фебы, но та, опередив ее, проговорила:

— Пожалуй, мы немного прогуляемся по саду. Вы извините нас, миледи?

Она встала, и Артемис поспешила предложить ей руку. Они молча шли по одной из малолюдных дорожек, пока Артемис не заговорила:

— Это я виновата, что все так вышло.

— Не смейте извиняться, — решительно остановила ее Феба. — Злобная старая ведьма. Не понимаю, как она сама себя выносит. Мне очень неприятно, что вы, помогая мне, подвергаетесь… таким сплетням.

Артемис отвела взгляд, и ее горло сжалось. Скоро — и очень скоро, если поведение миссис Джиллетт могло служить показателем, — ее секрет раскроется. Она знала с самого начала, что не существует способа хранить этот секрет долго — но не ожидала, что все произойдет так внезапно. И теперь она оказалась одной из тех, кого называли «падшими женщинами».

Глава 17

Линч никогда не любила змей, а эта, у нее в руках, была очень большой, но тем не менее она крепко сжимала ее, так как знала, что держит любимого брата Тэма. Внезапно змея выгнулась и вонзила свои страшные зубы ей в руку, но Линч продолжала крепко держать ее. И тут король Херла наконец-то отвлекся от охоты и, повернув голову, посмотрел на девушку своими пустыми глазами.

А затем Тэм превратился в раскаленный уголь…

Джон Олдерни, худощавый и голубоглазый, страдал нервным тиком, который еще больше усилился от одного присутствия герцога Уэйкфилда в его гостиной.

— Я распорядился подать чай, — сказал Олдерни, начав опускаться в кресло, но тут же снова выпрямился. — Подойдет чай? Или… по-моему, где-то есть бренди. — Он обвел взглядом свою маленькую гостиную, словно ожидая, что бренди вдруг появится сам собой. — Французский, разумеется… Полагаю, что почти любой бренди французский.

— Сейчас всего десять утра, — подавив вздох, заметил Максимус.

— О-о, э-э…

Их обоих спас прибывший чай. Служанка, разливая чай, все время с благоговением смотрела на Максимуса, и он не мог удержаться от мысли, что она только чудом не пролила чай на ковер. Наконец, пятясь, она вышла из комнаты; когда же с явной неохотой закрывала дверь, в коридоре, у порога, толпились слуги и жена Олдерни, с любопытством заглядывавшие в гостиную.

Чашка дымящегося чая, по-видимому, успокоила Олдерни настолько, что он, наконец, смог сесть и кое-как выразить свою мысль.

— Это огромная честь… Не так часто герцоги наносят визиты до полудня… Не могу выразить, как… как мы польщены… Но я не понимаю…