Патриция Мэтьюз - Пылающий рассвет

Клинт замолчал и задумался, подсчитав, что его устроила бы цена в семьдесят пять тысяч долларов, правда, можно немного и сбросить. Но вслух он сказал:

– Чувствую, ты не будешь торговаться, Джеф, поэтому объясню тебе, на что мне нужны деньги и сколько. Собираюсь открыть свою табачную компанию здесь, в Дареме, чтобы составить конкуренцию «Кинг» и другим. Считай, что я предупредил тебя о своих намерениях.

Джеф только пожал плечами.

– Да мне-то что? – сказал он, но быстро спохватился, поняв, что повел себя глупо. – То есть я хотел сказать, что меня это устраивает, а тебе я желаю успеха.

– Я прикинул, сколько мне надо для начала, получилось никак не меньше пятидесяти тысяч долларов.

– Так это твоя цена? – спросил Джеф. Клинт кивнул. – Тогда по рукам.

– Значит, решено?

– Решено. – Джеф поднялся со стула. – Зайду за тобой в десять утра, и мы отправимся к адвокату, чтобы оформить бумаги. Когда их подпишем, я дам тебе чек на пятьдесят тысяч. Договорились?

Клинта не удивишь неожиданным поворотом событий, но в данном случае все произошло настолько внезапно, что он слегка оторопел, однако крепко пожал протянутую Джефом руку и сказал:

– Договорились...

Рэйчел Левкович не явилась на работу в среду утром. Бен хватился ее только к полудню, когда спустился в цех. Заметив пустующее место у знакомого стола, он сейчас же разыскал Джейкоба и спросил:

– Где Рэйчел, Джейкоб? Она впервые, насколько я помню, не пришла на работу. Надеюсь, не заболела?

– Нет, она здорова, Бен, – заявил Джейкоб довольно официальным тоном.

– Что же случилось?

Тот молча стал раскуривать сигару. Это был плохой знак – Джейкоб волнуется. Дело в том, что на фабрике курить было строжайше запрещено, и обычно мастер обходился тем, что просто держал сигару в зубах, расхаживая по цеху. Его поступок удивил Бена, он терпеливо ждал ответа.

– Моя Рэйчел, – наконец сказал Джейкоб, – говорит, что собирается уехать в Нью-Йорк.

Бен широко раскрыл глаза:

– В Нью-Йорк? Господи, Джейкоб, почему? Мне казалось, ей так нравится здесь!

– Разве поймешь женщин? – Он при этом развел руками, а потом попросил: – Бен, поговори с ней, а?

– Конечно, друг мой. Прямо сейчас к ней и пойду. Она дома?

– Да. Большое спасибо, Бен.

Бен немедленно отправился к Рэйчел. Через десять минут он уже стучался в дверь дома Левковичей. Никто не открывал, и он забеспокоился: вдруг Джейкоб ошибся, и она... Но в этот момент он услышал внутри дома шаги, и дверь приоткрылась. Рэйчел увидела Бена и хотела захлопнуть дверь, но он быстро просунул ногу в щель и не позволил девушке скрыться.

– Рэйчел, я должен поговорить с тобой, – сказал он твердо и решительно.

Рэйчел повела плечом и пропустила непрошеного гостя в дом, не поднимая на него глаз.

– Рэйчел, твой отец говорит, что ты собираешься уехать обратно в Нью-Йорк. Это правда? – Девушка кивнула, и Бен продолжал допытываться: – Но почему? Какова причина? Мне казалось, тебе хорошо здесь. Рэйчел, ну-ка посмотри на меня!

Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. В глазах девушки он увидел слезы. Он спросил почти ласково:

– Скажи мне, Рэйчел, что случилось? Что-нибудь не так на фабрике?

– Нет, все хорошо. Мы все очень довольны.

– Тогда в чем дело? – воскликнул Бен.

– А ты не знаешь? – Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Конечно, не знаю.

– Тогда я скажу тебе. – Она высвободилась из его рук и гордо подняла голову, но на лице ее было выражение отчаяния, а в глазах – мука и боль. – Это, конечно, очень бесстыдно, женщина не должна говорить такое мужчине... Но... Я люблю тебя, Бен Ашер.

Он застыл на месте, не в силах вымолвить ни слова.

– Вот поэтому я должна уехать из Дарема. Весь этот год был для меня сплошным кошмаром. Видеть тебя с Шарлоттой... мисс Кинг... Мое сердце разрывалось на части. Не могу больше вынести этого, не могу. – Она готова была расплакаться. – Бен, это ужасно!

– Рэйчел, моя дорогая Рэйчел, не уезжай, пожалуйста! – вырвалось у него, и слова эти шли от сердца.

Она смахнула слезы.

– Почему? Зачем мне оставаться?

– Потому что я... Потому что ты так дорога мне, так нужна, что я не вынесу расставания с тобой. Понимаешь, я только сейчас понял, как много для меня значит видеть тебя каждый день, каждое утро. Пожалуйста, Рэйчел, не уезжай!

– О Бен! Любовь моя!

В следующую секунду она была уже в его объятиях, и Бен целовал ее. Вкус ее соленых от слез губ был так восхитителен, ощущение ее трепещущего тела так обвораживало, что он забыл обо всем на свете. Только Рэйчел, милая, замечательная, чудесная. Она страстно прижималась к нему, и он, не ожидавший изведать такую глубину чувств, отвечал на ее ласки и поцелуи. В следующий момент он понял, что всегда желал только ее, с того самого дня, как увидел...

Рэйчел оторвалась от его жадных губ, осторожно высвободилась из объятий, взяла его за руку и повела в свою спальню. Глаза ее лихорадочно блестели, она заперла дверь и снова бросилась к Бену.

Они словно сошли с ума от любви. Забыли, что находятся в доме отца Рэйчел и он в любой момент может прийти домой. Единственное, что владело ими, это горячее, невыносимое желание. Это был не просто зов плоти, а стремление двух страстно влюбленных стать одним целым.

Раздевшись донага, они ласкали друг друга, радуясь каждому прикосновению. Боже! Это не во сне, а наяву!

Бен, зная, что Рэйчел девственница, старался быть нежным и предупредительным, боясь причинить ей боль. Но в тот момент, когда он овладел ею, Рэйчел, застонав от счастья, прижала его к себе с такой страстью, что он уже больше ни о чем не думал. В одно мгновение неопытная девушка превратилась в пылкую, необузданную женщину, жаждущую неземных наслаждений.

Они упивались любовью, пока не достигли вершин блаженства, божественного экстаза, неведомого им ранее.

Потом, обнимая Рэйчел одной рукой и чувствуя ее дыхание на своем плече, Бен вдруг понял, что все происшедшее сейчас – подарок судьбы. Чудо, которое он ждал всю жизнь. Он вспомнил Шарлотту, но сердце его при этом не наполнилось тоской, ведь ее он любил, как теперь понял, больше физически.

С ней никогда не возникало такого чувства единения душ, как с Рэйчел, которая не просто принадлежала ему, а словно являлась, частью его самого. И любовь к ней – это и сладость, и боль, два чувства, которые не ослабеют с годами, а еще больше усилятся. Он заглянул в ее ясные глаза и сказал:

– Останешься?

Рэйчел кивнула и улыбнулась, на ее щеках появились любимые им ямочки, которые он теперь мог поцеловать.

– Любимая, – сказал он нежно, – понимаешь, что тогда ты должна стать моей женой?