Юджиния Райли - Речной дурман
— Что ты сделаешь?! — закричала Жасмина.
— Я не допущу расторжения брака. А еще я скажу дорогому отцу, повенчавшему нас, что наши брачные отношения были нами исполнены той ночью, прежде чем ты так опрометчиво убежала. — Он злобно улыбнулся. — Хотя я полагаю, что ты могла бы сорвать мой план довольно просто. Все, что тебе нужно сделать, — показаться врачу и представить церкви доказательство, что ты девственница.
— Ты ублюдок! — задыхаясь произнесла Жасмина.
— Разумеется, — согласился он, наслаждаясь своей порочностью.
Безумная ярость охватила Жасмину. Казалось, что Клод предусмотрел любую неожиданность!
— Разве не достаточно, что ты чуть не убил меня, что ты взял все мои деньги?
— Нет — ответил он твердо. — Мне нужно еще двадцать пять тысяч долларов, или я разоблачу тебя публично за супружескую неверность, моя дорогая жена.
— Прекрати называть меня своей женой! — бросила она.
Он усмехнулся и развел руками.
— В глазах церкви…
— С каких это пор тебя стало заботить, как ты выглядишь в глазах церкви? Корыстные цели — вот что тебя беспокоит.
Он продолжал усмехаться, но в его черных глазах была пугающая угроза.
— Делай, как знаешь. Но дай мне двадцать пять тысяч долларов.
— Но это сумасшествие! — растерянно сказала она. — Ты знаешь, что у меня нет денег — ты взял их все!
— Достанешь у Хэмптона, — приказал Клод. — У его семьи миллионы. Если этот хлыщ хочет тебя, он заплатит за тебя.
Прежде чем она смогла произнести что-либо, он оценивающе осмотрел ее сверху вниз и добавил:
— И я хочу получить от тебя кое-что еще, ты, подлая сучка. Я хочу, чтобы ты раздвинула свои ножки для меня.
Жасмина смотрела на Клода с отвращением и недоверием, в то время как он продолжал:
— Если Хэмптон так сильно желает твоих услуг, наверное, ты хороша в постели. В итоге ему достанется большая часть пирога, но не раньше, чем я попробую кусочек. — Поглаживая бороду, он продолжал: — Я бы остался испытать твои чары той ночью на судне, но я не мог пропустить свидание с моим другом, который ожидал меня с лошадьми.
— Ты… ты не заслуживаешь даже презрения! — едва выговорила Жасмина. — Кажется, ты все спланировал той ночью, Клод?
— Да, все, — признался он, — за исключением очень большого желания, которое я ощутил, когда увидел тебя в ночной рубашке. Плохо, что у меня не было времени… — Зло посмеиваясь, он добавил: — Но мы исправим это очень скоро, не так ли, моя милочка. Я думал, что ты всего лишь плохо одетая школьная учительница, а ты довольно часто обслуживаешь Хэмптона.
Жасмина снова вскочила на ноги, но только затем, чтобы ее охладил пистолет Бодро: дуло смотрело ей в живот.
— Сядь.
Когда она поспешно повиновалась, он добавил:
— Ну, дорогая, тебя удовлетворяют мои условия? Двадцать пять тысяч и твое тело на одну ночь.
Жасмина проглотила комок в горле и прилагала усилия, чтобы сдержать рвущуюся наружу ярость. Как бы ни была она разгневана требованиями Клода, но вид оружия, направленного на нее, заставил ее осознать, что ее главная цель сейчас — выбраться отсюда живой. Если она не возьмет себя в руки, то, несомненно, разозлит его до такой степени, что он потеряет терпение и пристрелит ее. С другой стороны, если она притворится и подыграет ему, она сможет выбраться, а затем найти способ, как обернуть дело против него. Сдерживая дыхание, она спросила:
— А что, если я сделаю то, о чем ты просишь?
Он пожал плечами.
— Тогда я спокойно навсегда уйду из твоей жизни, моя дорогая.
— Какие доказательства этому ты мне можешь представить?
— Поверь, что если ты не сделаешь точно то, о чем я прошу, все в Натчезе скоро узнают, какая ты сука. И смотри, не недооцени меня, Жасмина. Ты уже знаешь, какой я отличный актер.
— Можно мне уйти? — спросила она его сквозь стиснутые зубы.
— Тебя удовлетворяют мои условия? — спросил он.
— Да, — проговорила она, ненавидя себя за то, что уступила этому гадкому человеку; только притворная слабость могла быть ее единственной силой.
— Тогда можешь идти, — сказал он, удивляясь ее покладистости. — Но запомни вот что, Жасмина. Я полагаю, что ты выполнишь все мои требования в течение одной недели. Я свяжусь с тобой через несколько дней, чтобы довести до конца наше маленькое дельце.
Он встал и подошел к ней с пистолетом в руке. Грубо поставив ее на ноги, он нажал курок пистолета у ее груди. Ухмыльнувшись ее испугу, он добавил нежным голосом: — Не пытайся обвести меня, сука. И запомни — одних денег мне будет мало. Ты вернешь то, что задолжала мне со свадебной ночи.
В то время как Жасмина стояла, дрожа от ужаса и отвращения, он сильнее прижал дуло пистолета к ее телу, причиняя боль и давая ей понять о своем похотливом желании. С дьявольским наслаждением он прошептал:
— Я бесстыжий любовник, Жасмина. Поверь мне, что физическая близость с Хэмптоном поблекнет по сравнению с тем, что ты почувствуешь, когда раздвинешь свои ножки для меня. Я имею в виду, что ты будешь умолять меня и криком просить продолжения. И будь уверена, уж я позабочусь, что когда ты вернешься к своему жеребцу, ему мало что останется.
Наконец он убрал жуткое дуло от ее тела. Жасмина, все еще испытывая ужас от его гнусного прикосновения, схватила свой ридикюль с пола и бросилась к двери. Но когда она взялась за ручку, он остановил ее голосом, от которого у нее похолодела кровь:
— Не говори Хэмптону.
Она в смятении посмотрела на него.
— Что?
— Я сказал, не говори Хэмптону, — повторил он.
— И каким же образом я смогу достать у него деньги, если я не скажу ему?
Клод передернул плечами.
— Это твоя проблема. Используй свои женские хитрости. Я предупреждаю тебя, что если ты расскажешь Хэмптону о нашей встрече, самым большим удовольствием для меня будет пристрелить твоего благородного жениха.
23
Найти выход!
Эта мысль неотвязно крутилась в голове Жасмины после ее встречи с Клодом Бодро. Как она его ненавидела за то, что он снова ворвался в ее жизнь! И это как раз тогда, когда, кажется, все начало налаживаться у них с Джэардом, как раз тогда, когда гнев против Клода начал отпускать ее, и вот он вновь появился, и вся ее ярость взметнулась со дна ее души. Каждый раз, как только она вспоминала о своей встрече с ним в гостинице, каждый раз, как только перед ней всплывали его унизительные выходки и мерзкие требования, ее всю переворачивало, и это переходило в почти что физическую боль: она просто-таки заболевала.
Но как бы сильно Жасмина ни желала пойти в наступление, сквитаться с ним за те тиски, в которых она оказалась, она тем не менее оставалась в каком-то оцепенении; поскольку, если бы она отказалась выполнить требования Клода, те угрозы, которыми он ее запугивал, приведи он их в исполнение, были бы ужасны! Но и подчиниться ему она была не в состоянии, это означало бы предательство любви к Джэарду.
